– Стой, мерзавец! Разбойничий сын! Верни, что подло ты украл! – Молодой человек в коричневой куртке потряс кулаком.
Его спутник, своей поношенной одеждой и взъерошенными чёрными волосами и сам немного напоминающий вора, рьяно закивал.
Они кричали вдогонку низкорослому пухлому мужчине в рубашке, жилете и синих бриджах. На его крупной голове восседал цилиндр, лицо обрамляли пышные рыжие бакенбарды, а глаза были скрыты большими очками, какие обычно носят воздухоплаватели.
Услыхав обращённые к нему слова, он остановился и рассмеялся:
– Ни за что! Мой господин мне приказал – я повинуюсь. Что было вашим, то теперь его. За мною зря вы гонитесь – меня вам не догнать.
– Ну, это мы ещё посмотрим! – гневно отозвался молодой человек и поспешил мимо рыночных прилавков, на которых торговцы выставляли товары.
Но и пухлый снова взял ноги в руки и с неожиданным для его тучности проворством пустился бежать, крепко прижимая к груди чёрную кожаную сумку, которую похитил у своих жертв.
– Держите вора! – кричали преследователи, но большинство прохожих лишь стояли и бестолково глазели. Крепкий мужчина, должно быть портовый рабочий, попытался схватить его, но беглец, ловко увернувшись, оттолкнул элегантного мужчину с тростью и розой в петлице, и тот, испуганно вскрикнув, рухнул в объятия дородной дамы.
– Вам не поймать меня! – насмешливо бросил через плечо вор и скрылся в узком переулке.
– Мы не сдадимся! – пообещал ему молодой человек в коричневой куртке. – Сдаваться нам нельзя: Земля сойдёт с оси.
И вместе со своим спутником он вслед за мошенником скрылся за домами из деревянных перекладин и искусно раскрашенного холста.
– Браво! – крикнул Люциус Адлер, восторженно хлопая в ладоши.
Двенадцатилетний мальчик в нарядной курточке и с аккуратно расчёсанными на пробор каштановыми волосами сидел в четвёртом ряду известного лондонского театра Друри-Лейн и наслаждался спектаклем. Он попал в театр впервые за всё время, что жил в Лондоне. Почти три месяца прошло с тех пор, как Ирэн Адлер оставила сына на Бейкер-стрит, в доме 221-б, на попечении знаменитого сыщика Шерлока Холмса. И Холмс с его другом, доктором Джоном Ватсоном, ещё ни разу не брали Люциуса на вечерние представления.
Миссис Хадсон, преданная квартирная хозяйка Холмса и Ватсона, и сегодня предпочла бы оставить Люциуса дома. Она считала, что мальчикам его возраста нечего делать на улице в тёмное время суток. К счастью, сейчас, в разгар лета, и в восемь вечера было ещё светло как днём. Кроме того, в этот день, 20 июня 1895 года, английская королева Виктория отмечала пятьдесят восьмую годовщину вступления на престол. Холмсу подарили три билета на праздничное представление в королевском театре, и, к удивлению Люциуса, сыщик сам замолвил за него словечко.
– Мальчик слишком много времени проводит с друзьями в грязных районах Лондона, – сказал Холмс, намекая на приключения, которые Люциус пережил в прошлые недели со своими друзьями – Себастианом Квотермейном, Харольдом Кейвором и Теодосией Паддингтон. В поисках похищенного магического кристалла и в погоне за вором-невидимкой четверо ребят и их верный автомат-дворецкий Джеймс забредали в самые грязные уголки города. Например, в пользующийся дурной славой район Уайтчепел или в огромную канализацию под улицами Лондона. – Люциусу пора приобщиться к культуре, – продолжал Холмс. – Музыка, живопись, театр – в этом городе столько всего можно услышать и увидеть!
Так было решено, что Люциус пойдёт с Холмсом и Ватсоном в театр.
Но теперь, кажется, сыщик пожалел о своём решении. И дело было вовсе не в реакции Люциуса на спектакль – он шумел не больше остальной публики. Нет, просто Холмсу не нравилось происходящее на сцене. По крайней мере, так казалось Люциусу. Пока он, доктор Ватсон и сотни других зрителей увлечённо следили за игрой актёров, Холмс сидел, скрестив руки на груди и мрачно уставившись перед собой.
