Пришло к концу вновь наше лето —
Пора забот заморских птиц:
Птенцов – крикливое наследство —
Растить для дальнего пути.
Им улетать в чужие страны, —
Не всем по силам перелёт,
И, может быть, уже обратно
Судьба кого-то не вернёт.
Тот мир, далёкий не холодный,
Их на полгода приютит,
Но всё же он как зверь голодный
Им там ошибок не простит.
Не оттого ль, готовясь, птицы
Весенних песен не поют,
И от зарницы до зарницы
Всё тренируют рать свою?
Злым ветром в небе рвутся тучи,
Дождём шипит их слёзный плач,
Гася последний лета лучик,
Лишая света и тепла.
И я, идя за ним по следу,
С другого берега реки
Какой-то девочке как лету
Машу прощально в две руки.
Опять вдруг взволновали
Меня воспоминанья те,
К которым сердце звали
Мечты рождённые в мечте.
Я час той встречи вспомнил:
Летела по аллее ты.
Мчась за тобой, вскипев любовью,
На клумбе рвал тебе цветы.
Твои глаза смеясь смотрели
С победной искрой на меня…
Они призывно так горели,
И загорелся ими я.
Всё это длилось лишь мгновенье.
Как метеор исчезла ты…
Из тех цветов я сделал веник,
Тот веник стал мне золотым.
Мне завуч высказала в школе
Всё, что сказать хотела мне,
И обвинила в страшной шкоде.
Её я слушал, обомлев.
С тех пор акации аллеи
Сажаю вместо хризантем…
А веник что? Он всё алеет,
А я всё жду тебя затем,
Чтобы вернуть тебе глазами
Огонь зажжённый в них тобой,
И чтоб мне завуч не сказала:
«На клумбах не растёт любовь!»
Выздоровленья день в тумане…
Когда ж отсюда выйду я?
Но знаю точно: жизнь обманет
Не раз, не два ещё меня.
Я так хотел любви и счастья
И чудо-девочку всё ждал.
И вот с такою повстречался,
Но вдруг нагрянула беда.
Не думал я, что мне придётся
Не видеть долго её глаз.
Хотя я верю: час вернётся,
И жизнь пойдёт моя на лад.
Я вместо встреч лежу в больнице,
Глаза уставив в потолок.
Но мысль моя быстрее птицы
Летит к любимой в уголок.
Амур-хитрец играет с нами,
Стрелой любви пронзает он,
Оплёл как паутиной снами,
И нам не выбраться из снов.
Прильнул к её я изголовью,
В глаза закрытые смотрю,
И переполненный любовью
Дрожу от страха и горю.
Быть может снится ей тот парень,
Что рвал цветы в осенний день,
Чтоб подарить их ей на память,
Сойдя с ума от встречи с ней.
А на щеках её румянец
Играет светится сквозь сон,
Движенья губ призывно манят,
И к ним зовёт их сладкий стон.
Он тихо с губ её слетает
И бьёт под сердце как стрела.
Оно от страха замирает,
Как кролик в лапах у орла.
Спугнуть я сон её не смею,
Боюсь надежду потерять…
Но что во сне творится с нею?
Никто не смеет укорять…
Амур паршивец выпускает
Стрелу мне в сердце так, шутя.
Но сквозь него, – оно – не камень —
Пронзает девочку – дитя.
Холодный лёд разлук растаял,
Жжёт губы первый поцелуй…
И стрел Амура уже стая
Тетивой гнёт любовный лук.
Вдруг её дрогнули ресницы,
Глаза сверкнули, сон вспугнув.
И мысль моя быстрее птицы
Взвилась, умчавшись в тишину.
С печальным криком пролетают
В высоком небе журавли.
Так каждый год, собравшись в стаю,
Они летят на край Земли.
Тепло и солнце ожидает
Их там в отличие от здесь.
Так почему ж они рыдают
И день и ночь, и ночь и день?
Так каждый год в веках веками
Жгутом разлук сплелись века.
И их курлыканье, как камень
Свистит у самого виска.
Что в этом крике журавлином,
Не оставляющим следов
В небесной глади над равниной
В вечернем блеске золотом?
– «Как что? – старик, смахнув рукою
Слезу дрожащую в глазах,
Скрипучим голосом с тоскою
Под их курлыканье сказал, —
Ведь это птицы расставанья,
Они летят искать весну.
