Николай задрал голову, чтобы
очередной раз полюбоваться родной планетой. Это давалось ему с
трудом из-за жёсткого скафандра. К тому же шея быстро затекала. Но
зрелище стоило того.
В черном небе, усыпанном мириадами
звезд, лежал на горбатой спине огромный голубой месяц. Серп, уже
почти достигший четверти диска, освещал унылый лунный пейзаж также
ярко, как городские уличные фонари, создавая резкие тени от каждого
камня, бугорка и взгорка. Затененная часть Земли не терялась в
черноте космоса, а была вполне себе видна, вычерчивая контур чуть
сдавленного шара. На этой темной половине виднелись многочисленные
светящиеся цепочки, которые пересекались и сливались в яркие
скопления, создавая знакомые очертания континентов. Конечно, каждый
такой огонек – это не отдельный источник света, а сотни тысяч огней
собранных вместе в густонаселенных городах. А цепочки – это
растянувшиеся вдоль больших рек и океанских берегов крупнейшие
конгломерации.
Где-то там затерялся и его родной
Красногорск, куда он вернется через несколько дней.
Все же шея затекла, и стало больно
двигать головой. Да и на станцию возвращаться пора. Гулять за ее
пределами можно только ночью, пока солнце не успело нагреть твердый
грунт до обжигающих температур. Оно конечно не страшно, защитные
ботинки выдержат. Но ведь лучи нагревают и стенки скафандра. При
долгом нахождении на поверхности не спасают даже многочисленные
слои теплоизоляционного материала, хоть и задерживают значительную
часть тепла. Но куда опаснее радиация. Она незаметна, но коварна.
Скафандр защищает от нее лишь частично. Об этом знает каждый
астронавт. И ко всему прочему солнце безжалостно слепит глаза. Но
сейчас его не было, яркое светило закатилось за горизонт пару
земных суток назад, уступив место долгой лунной ночи.
Пройдя через шлюзовое отделение,
Николай очутился в тесноватом коридорчике. «Предбаннике», как его
называют обитатели станции. Здесь уже можно расстегнуть скафандр и
вдохнуть полной грудью.
Кислородом станция обеспечивала себя
сама. Для этой цели существовала огромная оранжерея с высаженными
растениями, специально выведенными для лунных условий. Благодаря
низкой гравитации растения охотно вытягивались вверх до самого
арочного потолка и там под потолком простирали свои широкие листья.
Обогащенный кислородом воздух отсасывался из оранжереи в жилые
помещения, а взамен нагнетался из тех же помещений, наполненный
углекислым газом. Растения сами для себя создавали и удобрения:
отмершие листья перегнивали тут же в почве. Подкормку, правда, все
равно приходилось делать. Для этого с каждым кораблем с Земли
привозили порцию синтезированных удобрений.
В холле Николай застал Маркуса,
пожилого мужчину с аккуратненькой седой бородкой. Сколько ему точно
лет, Николай не знал. Маркус не выглядел стариком, хоть его лицо и
избороздили морщины, а отросшие до плеч волосы давно были седыми.
Но при этом фигура Маркуса была крепкой, мышцы рельефно выделялись
на обтягивающем комбинезоне.
– Наши приборы зафиксировали очень
крупную вспышку на солнце, – сообщил Маркус. Его голос обладал
характерной хрипотцой, располагающей к себе собеседников.
– И что из этого? – небрежно бросил
Николай. – Эти вспышки не так уж и редки.
– Настораживают две вещи. Во-первых,
чрезмерная яркость вспышки. Таких значений еще никогда в обозримом
прошлом не наблюдалось. Приборы будто взбесились. Отрыв от
известных максимумов на целый порядок. И второе – выброс направлен
в сторону Земли.
– Ты думаешь это чем-то грозит
нам?
– Через день-два гигантская волна
солнечного ветра, я бы даже сказал – солнечного цунами, достигнет
нашей планеты. Каковы будут последствия, я не берусь сказать. Ведь
такой мощности солнечных бурь мы еще не знали. Все предыдущие
завершались более менее благополучно. Где-то отказывали
радиостанции, барахлила электроника, но обходилось без катастроф.
Надеюсь, что и эта пройдет без эксцессов. Не знаю. Но мы в любом
случае должны предупредить Центр.
