Колдун размахивал руками и выкрикивал непонятные заковыристые слова. И я совершенно точно знала, что это не заклинания. Просто Людомор (кто ещё это мог быть?) был крайне зол. Согласна, я не красавица, но зачем же так вопить? По правде сказать, я и сама была не слишком рада этой нежданной встрече.
Уже одно имя мага свидетельствовало о том, что хозяин он не слишком гостеприимный. За руки меня держали два низкорослых железных существа; чары стягивали губы, и я не могла произнести ни слова. Но уверена, если бы мне дали перевод пламенной речи Людомора, я могла бы под ним подписаться. Вообще-то нам, герцогиням, такие мысли не подобают. Но вас когда-нибудь похищали из родового замка за месяц до свадьбы?
Наконец, чернокнижник выпустил пар, прекратил мельтешить перед глазами, вздохнул и почти жалобно вопросил закопчённый потолок: «Как можно было так просчитаться?» Я хмыкнула ну очень язвительно. Колдун повернулся ко мне, пристально осмотрел с ног до головы. Я как будто голая перед ним стояла. Кошмар!
– Кошмар! – заключил Людомор.
Обошёл меня кругом. Я чувствовала его взгляд – словно скользкая змея по мне ползет.
– Скелет! Нет, ну это ж надо было так промахнуться!
Я решила, что возмущённое мычание ниже моего достоинства, и приготовилась ждать, пока уберут «кляп». Но этот грязный похититель… принялся меня лапать! Щупать за рёбра! Такого позора я стерпеть не смогла и применила удар, который горничная очень советовала нашей гувернантке (та тяготилась назойливыми и не слишком пристойными ухаживаниями папиного эконома).
Приём оказался на удивление действенным. Колдун взвыл и согнулся пополам. Существа, державшие меня, превратились в кучку ржавой домашней утвари, заклятие, зажимавшее мне рот, исчезло, и я, издав победный клич, большими скачками кинулась к двери. Но, распахнув её, тут же захлопнула, потому что оттуда на меня пялилось жуткое шерстисто-клыкастое чудище. Я взвизгнула, бросилась к другой двери, однако маг уже оправился от удара и накрыл меня сияющим кубом. Я потюкалась-потюкалась в стену клетки, ничего не добилась и, скрестив руки на груди, стала злорадно любоваться шаткой походкой колдуна.
У того, кажется, открылось второе дыхание. Несколько более высоким голосом он сыпал всё новыми и новыми фразами, общий смысл которых был предельно ясен. Кажется, теперь он меня убьёт. Может, я погорячилась?
Поток высокохудожественных ругательств не иссякал. Я поняла, что это надолго, и, когда маг набирал воздух, встряла со своим вполне законным вопросом:
– Ты и есть Людомор?
– Да, трам-тарарам! Трарарара-рарарам-парарам! – Дословно эту тарабарщину я не смогу привести.
– А зачем ты меня сюда притащил? Или ты хотел быстро и бесплатно пресечь род Людоморов? – Язык мой враг мой.
Колдуну как будто рыбная кость поперёк горла встала. Покойный дядюшка Руб точно так же выпучивал глаза, и лицо у него было такое же варёно-красное. Все смеялись и думали, что он изображает престарелого аббата Готлиба, сидевшего напротив, а дядюшка взял и помер прямо за праздничным столом.
Людомор заревел, как медведь-шатун, – я думала, у него пар из ушей повалит, – и кинулся на мою клетку. Светящаяся стена его ошпарила, и бедняга с воем умчался куда-то в глубь замка. Будь я чудищем за дверью, я бы посторонилась.
***
Где-то через полчаса в комнату вошли железные чудики. Сияющий куб растаял, но сбежать я не успела: меня тут же схватили цепкие металлические ручонки. В дверь опасливо заглянул маг. Бочком – так, чтобы держать меня в поле зрения, – он по широкой дуге обошёл нашу живописную группу и умостил своё тощее тело за столик. Бабуля часто говаривала: «От худых людей жди худого». И недоверчиво посматривала на меня. Потому что уже тогда я была похожа на жердь. Нда.
