— Доченька, — меня гладили по
голове, но голос не узнавала. Да и откуда тут быть маме? Она же с
отцом в Праге. — Как же так?
Ну как сказать… Не понравилось мне
то, что сделали работники, поэтому полезла показать как надо. В
конце концов, это моя мечта и я хочу, чтобы всё было как в лучших
домах. Может, попаду на разворот «Ресторатора».
А что? Мечта должна быть такой, чтобы
дух захватывало и в животе бабочки кружили. Как у меня. И всё шло
хорошо, пока Алиска не подбила сэкономить на работниках.
Мне мама всегда говорила, что жадный
платит дважды. Мой случай.
Сэкономив пятьдесят тысяч, я каждый
вечер ругалась с прорабом и работниками. Ну вот как можно катать
потолок валиком оставляя полосы, словно кистью возюкали?
— Лучик, мой золотой, — нет,
это не мама и не тётя Лида. А кто же? Меня, вообще, никто так не
называл. «Рыжик», «Лисёнок», «Бестия», но никак не «Лучик». Веки
казались какими-то неподъёмными, что не удивительно такое пережить.
Уф.
Собралась с силами и приоткрыла
глаза. Закрыла. Досчитала до трёх и ещё — открыла.
— Где я? — голос совершенно не
мой, да и чувствую себя как-то не очень. Но пошевелиться ещё не
могу и лишь бегаю взглядом по поверхностям, ничего не узнавая.
Куда это мужики меня принесли?
Неужели нельзя было просто вызвать обычную скорую? Уверена там была
бы поспокойнее обстановка. Комната выкрашена в салатовый цвет, но
вместо успокоения он меня укачивал. Да и, вообще, голова кружится
сильно. Прикрыла глаза, успокаивая приступ тошноты. Глубоко
вздохнула, да что ж меня словно распирает?
— Доченька, — в этот раз мой
взгляд сфокусировался на сидящей рядом женщине с заплаканными
глазами. Её иссиня-чёрные волосы с белоснежной прядью собраны в
гульку на макушке.
— Вы кто? — женщина открыла рот
и посмотрела в сторону. К сожалению, моя шея всё ещё не хотела
двигаться.
— Всё хорошо, госпожа Юмна, так
иногда случается, — передо мной стала сухая женщина намного старше
той, что зовёт меня дочерью. Волосы спрятаны под косынку, в глазах
участие и тепло. — Марша не рассчитала сил, едва не высушила себя.
Думаю, что через месяц-два это пройдёт.
— Я не могу пошевелиться, —
почему мой голос такой тонкий? Верните мой глубокий грудной.
— Всё верно. Вы в частичном
стазисе, мы сохраняем вашего малыша, — женщина мне улыбнулась и
вновь скрылась из вида.
— Зачем ты пошла в
лабораторию?
— Малыша?!
— Не волнуйтесь, Марша, мы
успели вовремя и с ребёночком всё будет хорошо. Вечером домой
пойдёте.
— Домой… — я сошла с ума? Какая
Марша? Ну, чисто теоретически Марьяша и Марша похожи, но у меня не
было малыша. Совсем.
Я только с Пашкой целовалась, а
дальше мы не шли. Он не нравился моим родителям и это смущало.
Всё-таки мой отец дипломат, а мать известный психолог — людей видят
и чувствуют. Вот и не спешила. Хотя мне уже девятнадцать.
А может это прораб пошутил? Скинулись
на скрытую камеру и ржут где-то за стенкой. Но как они всё так
быстро организовали? То-то ступенька обвалилась. Подстроили гады.
Ну ладно, выйду, вы ещё пожалеете, что решили надо мной подшутить.
Ещё и неустойку за халтуру выплатите.
— Девочка моя, ты не волнуйся.
Я твоя мама. Всё будет хорошо.
Хорошо будет однозначно, а вот насчёт
мамы я бы не спешила. Что общего у жгучей брюнетки и огненно-рыжей
бестии? Правильно ничего. А вот моя мама с такими же рыжими
волосами, как и я. Все вы врёте госпожа.
— Ты совсем ничего не
помнишь?
Почему? Помню, как с валиком полезла
на стремянку, чтобы закрасить полосы. Как раз была возле одинокой
лампочки, свисающей на метровом шнуре. Эти неграмотные даже
изолентой не обмотали места соединения проводов. Но мне то что? В
случае чего это их током шандарахнет.
И значит, я стою, ступенька скрипит,
но рассказываю и показываю, как надо валиком красить потолок
(интересно, за что я деньги заплатила?). И в этот момент ступенька
подо мной обваливается (и нет, я не толстая пятьдесят пять
килограмм при росте сто семьдесят это мало) и по инерции хватаюсь
за первое, что попадает под руку — висящий провод.
