Собака лаяла громко, заливисто, но совсем не так, как она лает
на чужих. Словно предупреждала хозяев и радовалась гостям. Валя
накинула на плечи тёплую шаль, пошла к калитке.
- Кто там? – на ходу спросила она.
- Мама, это мы, открой, - тихо ответила Марина.
- Доча! – охнула Валя и поспешила к забору.
Распахнула калитку, придержала, чтобы не скрипела, взяла у
Марины спящего годовалого внука Ванечку. Малыш спал крепко, не
мешали ему ни собачий лай, ни то, что лежит на руках.
- Ты время видела? – прошептала Валя дочери. – Таскаешь ребёнка
по темноте. Вы на чём приехали?
- Я пешком пришла.
Валя недоверчиво прищурилась. Пешком? Пешком от дома, где живёт
Марина с мужем, до её двора не меньше часа топать. Дочь с зятем
жили за речкой, на той стороне посёлка. Напрямки бы недалеко,
только ведь ещё надо до моста дойти.
У Марины и Бориса дом был – не чета Валиной развалюшке. Большой,
двухэтажный, крышу красную издалека видно. Все соседи и
родственники завидуют тому, как удачно вышла замуж Валина дочь. Вот
ведь двое детей от одних родителей, а какие разные. Сын, Сенька,
оболтус, ни украсть, ни покараулить. Только и делает, что
приключений себе на одно место находит. И дочка, Марина, умница и
красавица. В отличие от Сеньки Марина всегда была послушной,
спокойной и ответственной девочкой. Чужого внимания не любила, в
школе предпочитала отсиживаться в уголке. Звёзд с неба не хватала,
но училась без троек. Когда пришла пора получить профессию, приехал
в их посёлок Борис. Закрутился у них роман, не до учёбы стало
Марине.
- Что случилось-то? – спросила Валя. – Боря где?
- Пойдём в дом, я расскажу, - ответила Марина и первой торопливо
пошла по дорожке.
Малыша устроили спать на диване, обложили подушками, чтобы не
упал.
- Где Сеня? – спросила Марина.
- Да кто же его знает? – Валя развела руками. – Гуляет где-то
твой братец. Скорее бы уже восемнадцать, чтобы в армию забрали.
- Он хочет?
- Он не хочет, только кто его спрашивает. Недавно,
представляешь, сказал, мол, знает выход, чтобы от службы
откупиться. Ещё чего выдумал! Да я сама приплачу, чтобы его
забрали, охламона. Ну, ты-то зачем пришла? Говори уже, не тяни
время. Поссорились?
- Да. Мама… Я к Борису больше не вернусь. У тебя останусь.
Валя охнула и приложила ладонь к губам. Внимательно посмотрела
на дочь.
Выглядела Марина плохо: под глазами синяки, будто не спала
ночью. Веки опухли, нос тоже – сразу видно, что ревела. На голове
не пойми чего: нечесаные волосы собраны в кривой хвост на затылке,
затянуты какой-то старой, непонятного цвета, резинкой.
- Что случилось?
- Не могу я с ним больше, мама, замучил он меня. И придирается,
и придирается, никогда доволен не бывает. Обед приготовила: то
остро, то пресно, то жирное, то постное. Уборку сделала – всё не
так, пыль проверяет, представляешь? Ванечка ночью не спит, зубы
режутся – опять я виновата. Должна была заранее в другую половину
дома уйти с ребёнком и мужу не мешать спать. Должна позаботиться,
чтобы он полноценно отдыхал. Всё я ему должна! А мне кто? Мне никто
ничего не должен!
- Ладно, ладно, успокойся, - остановила Валя дочь. – Поругались
– помиритесь, с кем не бывает. Борис тебя жизни учит, он постарше,
поумнее…
- Какой жизни, мама? Как картошку варить? Ты знаешь, что у нас
тарелки в сушке стоят, как солдаты на плацу, по росту? И не дай мне
Бог их неправильно поставить, Боря будет час жужжать, как осенняя
муха.
- Марина! Ты к ерунде не придирайся! – рассердилась Валя. – Я
тебя чему учила? Ругает – помолчи, не убудет с тебя. Он поворчит,
поворчит, и успокоится.
Марина вдруг всхлипнула, закрыла лицо ладонями:
- Нет, мамочка, не успокоится, - сквозь слёзы сказала она. – Он
потом ещё больше злится. Сам себя заводит, придумывает, будто я с
его мнением не считаюсь. А потом… Вот, смотри!
