Погост
Луна поднялась высоко над погостом.
Тусклый свет освещал покосившиеся кресты и свежие могильные
курганы. Несколько ворон истошно ругались на вековой сосне, нагоняя
ужас на ближайшие деревни.
Этот погост пользовался дурной
славой жителей ближайших деревень. Местные крестьяне старались
обходить заброшенное кладбище стороной, чтобы де дай Бог не
подхватить какое-нибудь «Лихо» или «Нечисть» и не принести это в
хату. Даже смотрителя на погосте не было. Никто не соглашался идти
служить на эти могилы, несмотря на щедрое предложение местных
старост и священников. А мне это только было на руку.
Я подошла к покосившейся ограде и
посмотрела на старую церковь. Поговаривали, что когда-то давно
здесь, как положено, велись службы, пелись псалмы и даже был
установлен «заморский орган». Под словом «заморский» местные
подразумевали что-то, что находилось километрах в ста от деревни,
но сути это не меняет.
Сейчас церковь не была отягощена
былым величием. Выглядела как обычный сельских храм в заброшенной
белорусской глубинке: покрывшиеся мхом стены, висящие на честном
слове ставни, заколоченные двери. Для полного сходства не хватало
распятья, но здесь не использовали кресты и купола стояли
голыми.
Отогнав от себя ностальгию по
прошлой жизни, я собрала волосы в высокий хвост и разулась. Как бы
то ни было, в прошлой жизни мне бы и в голову не пришло шляться по
заброшенным кладбищам.
Чтобы не гневить местную нечисть, и
не разгребать потом ворох неприятностей, достала из холщовой сумки
глиняный горшок и сделала шаг назад.
- ЭЙ! Чаргавы! Пусти за круг!
Обычно кладбищенским хранителям было
принято носить то, что дух любил при жизни. Но местного Чаргавага я
не знала, поэтому взяла самое дорогое, что было в кладовой – мед.
За этот горшочек я вполне могла бы запастись дровами на всю зиму,
или полностью обновить гардероб, но пришлось пожертвовать сладким
золотом ради дела.
- Чаргавы! – Снова крикнула я,
призывая хранителя.
Стоять босой на сырой весенней земле
было, мягко говоря, некомфортно. А мне еще нагишом под луной
предстояло скакать в ритуальных конвульсиях.
- Чаво разоралась?! – Наконец-то
откликнулся дух.
В лунном свете по ту сторону ограды
появился сухой старик. Впрочем, был ли он стариком на самом деле,
сказать было сложно. В реалиях Мархарата ты считался рухлядью уже в
тридцать. Да местные жители и были этой рухлядью, чего уж там
скрывать. Тяжелый физический труд, медицина на уровне каменного
века, отсутствие базовой гигиены, здоровья людям не прибавляли. К
сорока годам и женщины, и мужчины здесь выглядели хуже, чем
привычные мне восьмидесятилетние бабульки на лавках у пятиэтажки.
Пятиэтажек здесь тоже, к слову, не водилось. Только терема в три
этажа. Но это у местных князьков и царьков, от которых простому
люду лучше было держаться подальше.
Призрак внимательно смотрел на меня
черными глазами и недовольно сжимал сухие, полуразложившиеся губы.
Интересно, он прямо из могилы поднялся, или просто сил не хватило
воспроизвести хоть какой-то, более приличный образ?
На обычных погостах и кладбищах духи
- хранители время от времени менялись. По законам мертвецов
хранителем становился последний усопший. Он застревал среди могил и
не мог уйти в Колесо Перерождение до того момента, пока его не
сменит новая душа. Смертность здесь была высокая. На некоторых
кладбищах смотрители могли меняться несколько раз в неделю,
устраивая между собой разборки за лидерство. Особенно забавно это
смотрелось во время детских эпидемий, когда в день могли похоронить
с десяток детей, а потом ночью, эти же дети выясняли, кто из них
сильнее и заменит хранителя. Но этот погост давно не использовался
по назначению. А хранитель, судя по дергающемуся глазу, тут
задержался дольше, чем планировал.
