ОТ АВТОРА
Что случилось бы с чеховским Гуровым, роди ему ребёнка Анна Сергеевна, дама с собачкой? Не знаю. Но знаю, что произошло со мной, когда я позвонил в роддом, и мне сказали, что жена родила девочку. Впервые в жизни меня охватило непонятное чувство, которое состояло из двух ипостасей: радостного возбуждения и затаившейся где-то в глубине души тревоги. Теперь я не один, у меня есть ребёнок, мой ребёнок, и я буду связан с ним навсегда. Как в своих делах, так и в своих порывах. Моё «я» обратилось в «мы», и это «мы» означало, что появившаяся на свет девочка будет всегда считать меня родным. Родным отцом.
Я мечтал о дочери. Даже имя придумал – Ярославна. Придумал задолго до женитьбы, а когда женился, и жена шепнула мне, что станет мамой, крепко обнял её и выдохнул: «Хочу Ярославну». В ответ услышал: «Ладно».
Честно говоря, создание семьи не входило в мои ближайшие планы, но, как не уставала повторять моя бабушка, от судьбы не убежишь.
Судьбоносное лето началось с вздоха облегчения: пять лет учёбы в вузе окончены. Получен диплом радиоинженера, да встречен хмельной рассвет после выпускного вечера, где всходившее над Старым Днепром солнце возвещало о начале новой, казавшейся вечной, жизни. Радость приумножил маленький земной эдем под названием пионерлагерь, в котором каждый год бессменная начальница встречала меня восторженными словами: «Не найти лучшего вожатого на всём побережье Азовского моря». Не спорил, ведь вожатыми работали сплошь девушки. Теперь чаша весов дрогнула. Получив добро у начальницы, я привёз в лагерь двух своих студенческих друзей: Володю, высокого стройного брюнета, интеллигента высшей пробы, и Михаила, носителя роскошных усов и видавшей виды гитары.
С Володей мы познакомились на вступительных экзаменах. Зашёл разговор о модернизме, с тех пор нас не разлить водой. А вот дружба с Мишей завязалась на почве кинолюбительства. Не просто дружба, родился творческий союз, оказавшийся даровитым. Снятые нами фильмы легко побеждали на институтских смотрах художественной самодеятельности. Но лично для меня кино являлось не просто увлечением. С юности видел себя кинорежиссёром и, получив аттестат зрелости, ринулся поступать в институт кинематографии. Увы, оказался недостаточно зрелым. Зрелости добавила армия, но одновременно заворожила и новейшей электроникой, азы которой я постиг ещё в школе. После демобилизации задался вопросом: гнаться за кинематографическим журавлём или иметь в руке инженерную синицу? Склонился к синице, однако не прекращал смотреть на мир через глазок кинокамеры. Впечатления накапливались, рождались образы, вызревали замыслы, и теперь, когда синица была приручена, погнаться за журавлём ничего не мешало.
О, злосчастный рок! Оказавшись с друзьями в своём пионерском рае, я потерял рассудок от выпускницы хореографического училища, приехавшей в лагерь вести танцевальный кружок. Боже мой, и она оказалась ко мне неравнодушна. Друзья считали моё увлечение блажью, мол, уедем, и всё забудется. Сам так думал, однако смена кончилась, мы растерянно смотрели друг на друга и не в силах были поверить, что расстаёмся навсегда: танцовщицу ждал дома партнёр, сделавший ей накануне предложение, а меня ждал институт кинематографии, в который ещё надо было поступить.
Обнялись на прощание, в глазах слёзы, дети потянулись к автобусам, а наши ноги словно приросли к земле.
Вдруг осенило: партнёр никуда не денется, сбежим к моей бабушке, и хоть немного, да побудем вместе.
Глянув на свою избранницу, с надеждой спросил:
– Полетишь со мной?
Она согласно кивнула, даже не поинтересовавшись – куда?
Бабушка жила в старом тбилисском дворике в двухэтажном строении с густо увитыми виноградом верандами, отчего в её комнате, расположенной в нижнем этаже, постоянно не хватало света. Именно сюда принесла меня мама после роддома.
