ВЕРА
― Мамочка, папа снова злится…
Манюня вздрагивает, устремляет
округленные от ужаса глаза на дверь. Деревянное полотно сотрясается
от громовых, отрывистых ударов. По ту сторону доносится невнятное,
нечленораздельное бормотание. Сила есть, ума не надо ― это про
моего недожениха, сожительство с которым с недавних пор
превратилось в пытку.
Я прижимаю ангелочка к своей груди,
не прекращая убеждать себя, что в тесной ванной комнатке мы в
безопасности. По крайней мере, до тех пор, пока Сережа не
угомонится.
Снова белку словил.
Как мерзко, что дочка называет этого
пьяницу папой.
Он не ее биологический отец, и
никогда им не станет. Не достоин он называться папой моей Манюни.
Теперь я это понимаю. Черт возьми, какой же дурой я была, раз
верила в Сережкино: «Изменюсь!». С пеной у рта клялся, что бросит
пить ради нас с Машенькой.
Я ждала. Терпела. Завтракала,
обедала и ужинала его обещаниями. И вот до чего дотянула. Сама
виновата. Надо было раньше уходить… надо было рвать с ним после
первой его пьянки. А я, идиотка круглая, позволяла ему вешать лапшу
мне на уши. Потому что люблю? Не знаю. Раньше любила. Так
сильно любила, что уехала с ним в Москву, стоило ему только
позвать.
― Тшш. Родная, ― я прикладываю палец
к пухлым губам дочки и пытаюсь улыбнуться ей. ― Мы должны посидеть
тихо, хорошо? Поиграем в игру?
― В игру? ― Манюня легко отвлекается
от грохота и вопросительно смотрит на меня. ― Какую игру,
мама?
Мозг закипает от попыток
сгенерировать достойные правила для анонсированной забавы. Но в
итоге я сбивчиво шепчу какой-то бред:
― По моей команде ты должна поймать
Молчуна. Он невидимый и очень-очень проворный. Подержи его во рту
немного, договорились? Будь осторожна, не выпусти Молчуна, иначе
защекочет… ― боюсь представить, как выглядит со стороны улыбка на
моем встревоженном лице.
― Хорошо, мама, ― Манюня деловито
кивает, широко разевает рот и смыкает его, клацнув зубками. Молчун
пойман.
― Умничка моя.
Я вздрагиваю всем телом от
очередного удара кулаком по двери, усаживая на колени мою
голубоглазку и закрывая ей уши. Мне бы кто закрыл. Страшно
представить, что могло случиться в мое отсутствие. Как назло
задержали на работе. Моя сменщица опоздала на целый час! И весь
этот бесконечно долгий час моя Машка была совсем одна в квартире с
«папой». Благо Сережа ее не тронул, не обидел, но какому ребенку
пойдет на пользу видеть «папу» невменяемым и едва складывающим
буквы в слова?
И вот я пожинаю плоды своей
наивности и веры в этого пропащего человека, притаившись в ванной
со сжавшимся от страха сердцем, что под натиском неконтролируемых
действий физически крепкого мужика ростом под метр девяносто
хлюпенький замок слетит с петель. Удивительно на самом деле, что
этого еще не произошло.
― Вера… Верка! Открывай!.. ― от его
глухого рева трясется настенное зеркало.
Нужно бежать. Сегодня я это сделаю.
Мы с Манюней дождемся, пока Сережа угомонится, соберем по-тихому
вещи первой необходимости и убежим подальше от этого дома. Я его
брошу. Без сожалений, без оглядки. Мое безграничное доверие он
сточил в иглу. Сам же на нее наткнется и больно уколется, когда
протрезвеет и осознает, что натворил.
Машенька, надув щеки,
строго-настрого следует правилам игры. Болтая ножками, считает
цветочки на своем розовом платье. Я же с трудом сдерживаюсь, чтобы
не начать биться затылком о край ванны, обливаясь горькими слезами.
Неизвестность пугает до чертиков.
Лихорадочно перебираю в мыслях
варианты, куда податься, и на что жить. От последней зарплаты почти
ничего не осталось после оплаты счетов ― этих копеек хватит на две
ночи в дешевом отеле. Возвращаться в родной город стопроцентно не
вариант. На перелет в Ханты-Мансийск не наскрести. Да и куда
возвращаться? К кому? Никого у нас с Манюней не осталось.
