Петербургское небо особенное.
Даже летом оно может стать свинцово-серым, нависнуть, прижать к земле, окутать пеленой без дождя.
А может при ледяном ветре оставаться ярко-голубым без единого облачка, с пронзительной глубиной, так и зовущей взмахнуть крыльями и улететь вверх.
В тот день небо было ослепительно синим. Сирень уже отцвела, а скульптура императрицы Екатерины надежно пряталась за зеленью деревьев Катькиного садика, мимо которого спешили две девушки.
Младшая, совсем юная, вдохнула полной грудью и восторженно воскликнула:
– Хорошо-то как!
Вторая снисходительно кивнула:
– Да, сегодня тепло…
Легкая походка и прямые спины выдавали в них балерин.
Так и было, старшая из сестер Кшесинских, Юлия, год назад закончила учебу и танцевала в кордебалете Императорского Мариинского театра, а двенадцатилетняя Матильда пока скучала на занятиях в Императорском театральном училище. Семья Кшесинских вообще «балетная», их отец Феликс Иванович – знаменитый танцовщик, исполнивший все главные мужские партии в спектаклях Мариинки, когда-то танцевала их мать, танцевал и брат Иосиф, только что окончивший училище.
Именно к Иосифу в здание училища на Театральной улице спешили сестры, чтобы вместе отправиться на любимую всей семьей дачу в небольшом поместье Красницы.
Девушки опаздывали, но перед Александринским театром пришлось остановиться, пропуская кареты. Что-то задержало выезд на Невский, и один из экипажей остановился рядом с балеринами. Это длилось совсем недолго – меньше полминуты, но Матильда успела рассмотреть девочку, сидевшую в открытом экипаже.
Кшесинскую поразило серьезное выражение лица девочки. Строгие синие глаза бесстрастно изучали юную балерину. Эти глаза были взрослыми, словно юная особа знала все о несовершенстве мира и потому грустила.
Маля подумала, что девочка, наверное, совсем не умеет улыбаться.
Сидевшая рядом с синеглазкой красавица что-то сказала по-английски, девочка повернулась к ней, отвечая. В это время Юлия решила пробежать между экипажами, чтобы не ждать дольше, и потянула Матильду за собой. Сестры Кшесинские уже обогнули коляску, когда, обернувшись, Маля увидела, что грустная девочка осуждающе смотрит на них. Матильду это возмутило, и она неожиданно скорчила зазнайке обидную гримасу:
– Бэ-э…
Та презрительно поморщилась в ответ.
Коляска тронулась, но обе девочки еще раз оглянулись друг на дружку.
– Кто это?
Юлия пожала плечами так, словно сестра сморозила глупость.
– Ты что, не видишь, как они похожи?
– Кто с кем?
– Елизавета Федоровна с младшей сестрой.
Малю недовольство сестры не смутило, она продолжила расспрашивать:
– А кто такая Елизавета Федоровна?
– О господи! Вот что значит не видеть ничего, кроме своего класса и дачи. Елизавета Федоровна – невеста великого князя Сергея Александровича. Скоро свадьба. Вместе с невестой приехала и ее сестра Алиса. Они – принцессы Гессенские.
Синеглазая девочка принцесса…
– Какая она грустная. Не знаешь, почему?
Юлия знала все обо всем:
– Во-первых, они сироты.
– Совсем-совсем?! – ахнула Маля.
– Нет, мать умерла. Я слышала, что эта Аликс живет у своей бабушки – королевы Виктории в Лондоне.
Она еще и внучка английской королевы! Потому такая зазнайка. Было бы отчего зазнаваться, Маля тоже кое-что слышала, например, что английская королева стара и скучна.
Юлия продолжила откровенничать:
– Маша говорила, что их замуж никто не возьмет, у них кровь дурная. Дети будут больные. Или совсем не будет.
Маля усомнилась:
– Но ведь Елизавета Федоровна выходит за великого князя?
Юля чуть подумала и махнула рукой:
– Наверное, ему дети не нужны.
Сестры уже дошли до здания училища, где их ждал брат Иосиф.
Весь оставшийся день Маля была непривычно тиха и задумчива, отец даже поинтересовался, не заболела ли.
