Scott McQuire
The media city: Media, Architecture und Urban Space
Перевод с английского Максим Коробочкин
English language edition published by SAGE Publications of London, Thousand Oaks, New Delhi and Singapore, © Scott McQuire, 2008.
© Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка», 2014
Предисловие к русскому изданию
«Памятник Третьему интернационалу» Владимира Татлина – из непостроенных монументов он, пожалуй, самый известный – может служить примером того пыла, с которым послереволюционный российский авангард воспринял медиа как инструмент переустройства общественной жизни. Татлин стремился порвать с традиционной скульптурой, а также хотел «дать ответ» Эйфелевой башне, построенной поколением раньше, – и в результате был задуман этот памятник. Он примечателен не только «скелетной» структурой, закручивающейся спиралью, но и своим назначением – служить одним из пропагандистских «узлов» города. «Памятник Третьему интернационалу» должен был одновременно быть и радиобашней, и вмещать в себя производственные подразделения – студии, информационные бюро – новых медиа. Судя по некоторым планам, у Татлина были мысли и о более смелом проекте – с нижних фасадов на пространство города должны были транслироваться кинопроекции.
В свое время в «Памятнике Третьему Интернационалу» Виктор Шкловский писал, что знаменитый монумент Татлина сделан «из железа, стекла и революции». Эта хлесткая фраза напоминает известную формулу Ленина: «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Обе формулировки фиксируют определенный момент современной эпохи, характеризующийся почти религиозной верой в то, что новые технологии – будь то электричество, «стеклянное» строительство» или медиа – несут в себе перспективу безграничных социальных преобразований.
Эта книга – об амбивалентности таких преобразований применительно к медиа, особенно на том этапе, когда они переходят «цифровой порог», где их «посредничество» между городским пространством и общественной жизнью резко активизируется. Тем не менее, часто возникает ощущение, что наше понимание этого процесса по-прежнему ограничивается пристрастием к упрощенным, односторонним сценариям. С тех пор как в середине 1990-х началась цифровая эпоха – оцифровка медиа, архитектуры и дизайна, да и социальной жизни в целом, – этот процесс слишком часто сводят к различным вариантам техно-утопического идеала прогресса. Интернет неизбежно «принесет» нам личную свободу и демократию, а упрямая неуступчивость и сопротивление уже существующих форм, городского пространства и самой материи, казалось, уходят в прошлое. Считалось, что идентичность, как и город, становится все более «текучей» – циркуляция байтов приходит на смену мертвящей статике атомов.
Вскоре выяснилось, что безапелляционность подобных утверждений необоснованна. Это не значит, что с началом цифровой эпохи ничего не изменилось, но изменения в сфере медийных площадок и социальной жизни городов носят куда более сложный характер, не укладывающийся в прокрустово ложе этих прямолинейных постулатов. Хотя импульсом для создания этой книги послужило быстрое изменение города, связанное с повсеместным распространением цифровых сетей, одна из главных моих идей заключается в том, что взаимодействие медиа и города имеет куда более долгую историю. Обращение к этой истории необходимо, чтобы избежать сведения цифрового феномена к лозунгам, унаследованным от модернистского авангарда 1920-х или выдвигаемым корпоративным авангардом начиная с 1990-х.
Конструктивистская культура, породившая Башню Татлина, служила для меня важной опорой при определении проблематики медийного города. Задумка кинофильма «Стеклянный дом» Сергея Эйзенштейна, публицистика и кинематографическая практика Дзиги Вертова, архитектурные проекты Моисея Гинзбурга и эстетическая теория Алексея Гана – все это важнейшие попытки переосмысления проблемы городской жизни (на уровне дома, здания, всего города) в соответствии с различными возможностями, возникшими благодаря «новым» медиа, таким как кино, радио и электрическое освещение. То же самое можно сказать о глубоко тревожной антиутопии, посвященной обществу абсолютной прозрачности, – романе Евгения Замятина «Мы».
