Самсонова Елена
МЕДОВАЯ ЖИЗНЬ I
Люди плывут по коридорам в одинаковых халатах, байковых в мелкий цветочек. Эта одежда делает всех местных пациентов равными, удалив возраст и половое различие. А бабушкина расцветка на одежде, вызывающая обычно чувство тепла и уюта, здесь приобретает зловещий характер. Тяжесть вокруг ощущается не только от вида людей в этой странной униформе, но и от специфического запаха пациентов, еды, лекарств. Хотя вокруг чисто, стерильно чисто, чувствуется химический дух лекарств, пропитавший и людей, и предметы. Он повис в воздухе, стал осязаемым и даже липким. Хочется помыть руки и лицо, да и вообще сбежать из этого места поскорее.
Мебели нет, вообще ничего нет; ни стеллажей, ни картин, ни горшков с цветами. Нет простых предметов, превращающих пространство в дом для людей. Давит прост сама обстановка. Да может и запахов-то нет, но бурная фантазия, сотканная по фильмам ужасов и фантастических книг, уже в голове нарисовала картину. Вспоминается фильм «Пролетая над гнездом кукушки» и Чехов со своей «Палатой №6». Вот хлоп сейчас, и ты уже не посетитель, а пациент. И вся эта стерильность – не кино, а дом родной.
И эти стерильные люди вокруг – твоя семья. Сложно представить этих тихих, спокойных людей орущими, агрессивными, неуправляемыми настолько, что родные сдали, отдали их в это заведение, для успокоения их самих и для своего спокойствия. Чтобы таблетки и процедуры стерли их эмоции, выпады и крики. Превратили бушующие воды в тихий, журчащий родничок. Как пройдет эта стерилизация? Успешно ли будут стерты самобытность, отличие этих людей от других, так называемых нормальных? Сотрут ли их желания и мечты? Хотя нет, здесь у всех есть желание, одно на всех – это соль. В столовой еда без соли. Их лишают этой малости, то ли по медицинским соображениям, то ли по своей прихоти. Вот мечтают они о соли и на другие высокие мечты не посягают. Но любой в этом заведении скажет вам, что жизнь здесь была бы слаще с солью. Ирония. Здесь все иронично, комично, драматично и несмотря на режим и порядок кажется хорошей театральной постановкой. Страсти кипят.
Подъём в шесть утра, даже если соседи стонали, кричали и трясли кровати всю ночь. Кого это волнует? Вечером получат дозу снотворного побольше, а сегодня встанут по распорядку. Кровать заправить, подушку треугольником поставить и все в коридор. Каждый кинет последний грустный взгляд на жёсткую и неудобную кровать, кажущуюся райским пристанищем, недоступной роскошью в этом странном месте, лечащем души. Со странными людьми, не умеющими жить как все и быть как все. А другие странные люди присматривают за первыми, которые почему-то считаются более здоровыми. Хотя и это смешно.
Смешно бывает здесь и по другим причинам. Недавно умерла одна бабка. От старости или просто ей надоело так жить. Умерла просто и тихо. Упала в коридоре, грохнула телом об пол и затихла. Затихло и все вокруг. На минутку. А потом переполох начался. Побежали сиделки, медсестры, оживились самые тихие пациенты; глазами задергали, руками замахали, кто-то мычать стал. И под этот шумок, другая пациентка, использовав общий переполох, ухитрилась открыть окно в туалете и убежать. Может она давно планировала побег, может даже с бабкой договорились о подходящем часе ее смерти. Но факт остается фактом, из любой тюрьмы можно сбежать, раз уж и граф Монте-Кристо сбежал из замка Иф.
Теперь санитарки кричали и охали по новой причине. Пациенты тоже возбудились, и суета была повсеместной.
Ещё развлекали говорящие на языках. Ходят, бормочут что-то с умным видом, а другие с таким же видом утверждают:
– О, да это испанский.
– О, а сейчас на китайском говорят. Точно.
