«Алиса, я ненавижу себя за то, что так поступаю, но так
будет лучше. Мне придется уехать одному – без тебя. Это не далось
мне легко, я так долго ждал того момента, когда мы, наконец-то,
будем вместе, что совершенно не думал о трудностях, что ждут нас с
тобой. Я говорил тебе однажды, что мы справимся не расставаясь.
Прости, я впервые солгал, сам того не понимая. Сейчас тебе
необходимо доучиться, получить образование, а не бросать все из-за
того, что у меня нет возможности остаться. Я не могу позволить тебе
жертвовать собой, но и не могу сделать выбор, не заставив тебя
страдать. Я видел в твоих глазах искренность и готовность на все
ради любви. Я думал, что нет ничего лучше! А потом после всего
случившегося и этой волшебной недели, проведенной с тобой, я
осознал все. Ты сильная. Ты верная. Ты лучшая. Ты столько
перенесла, а я, как последний эгоист, собираюсь разрушить все, чего
ты добилась - бросить все и уехать за мной. Это неправильно. Я
люблю тебя. И поэтому я приму любое твое решение – продолжишь ли ты
свой путь без меня или решишь ждать. Я постараюсь быть с тобой, как
можно чаще, если ты выберешь «ждать». А когда ты закончишь учебу, и
соберешься начать очередную главу своей жизни, я заберу тебя к
себе. Я уверен, что у нас будет яркое будущее, но не сразу. В
реальности ничего просто не дается, ведь так? Прости, меня за такой
резкий поступок, но так будет лучше. Как только я долечу – позвоню.
Люблю, целую, обожаю, Алекс…»
Лист с ровным красивым почерком выскользнул из пальцев, медленно
падая на пол. Девушка продолжала неподвижно сидеть на краю дивана,
жмурясь от утренних лучей солнца, бьющих в окно девятого этажа. Ее
лицо не изображало ничего, она не понимала, шутка это или суровая
реальность. На ее разум еще действовал сон, который она недавно
прервала, поэтому она надеялась проснуться заново и увидеть своего
парня, спящим рядом с милым ангельским выражением лица, или снова
готовящим ей поздний завтрак.
Он, на удивление девушки, оказался ранней пташкой, и всегда
просыпался раньше этой сони. Готовил ей завтрак, принимал душ, а
после будил и ее ароматом свежего кофе. Но сейчас этого не было.
Она была одна, и все что осталось от него – исписанный лист и его
черная рубашка, в которой девушка так любила ходить по
дому.
Голова еще болела от долгого сна, когда Алиса, пройдясь по дому,
в глупом ожидании увидеть Алекса, опять подняла лист и начала
перечитывать все снова и снова, пока слезы, не переставая, катились
из глаз.
5 дней назад…
- Это одно из самых наитупейших дел, за всю мою жизнь. –
Вскинув брови, сказала Алиса, застегивая ремешки на черных туфлях,
с маленьким каблуком.
- Как небрежно, прекрасная леди, слышать такое об искусстве.
– Стоял над ней высокий брюнет в темных линзах, закатывая рукава
черной рубашки. – Ты знаешь, что Сократ научился танцевать в
семьдесят лет, потому что почувствовал, что всю жизнь пренебрегал
важной частью себя?
- А еще Сократ говорил: «Поступай, как знаешь, все равно
пожалеешь». Так что у меня нет выбора.
- Выбор есть всегда, - парень, смягчив голос, присел перед
Алисой, кладя прохладные ладони на ее колени. – Ты сделала
правильный. Поэтому мы сейчас выйдем и станцуем при
всех.
- Сказал человек, привыкший к такому. А я не люблю быть в
центре внимания.
- Ты это не любишь, потому что не уверена в себе. А во мне
ты уверена?
- Полностью, - нагнулась, для поцелуя девушка, обнимая парня
за шею.
- Тогда слушай внимательно. Все получится, я поведу. И как
только ты почувствуешь ритм, приятные любопытные взгляды публики,
удовольствие от танца, ты поймешь свое превосходство. Ты ведь на
сцене, а они нет. А знаешь, почему?
