В большом доме жил Хомятка. Целыми днями бродил он по этажам, заходил в комнаты, наполненные невиданными диковинами, смотрел и удивлялся. Он никогда не покидал дома и даже не знал, есть ли из него выход. Хомятка прилетел сюда на самолётике настолько маленьком, что тот пролез в открытую форточку. Однако, как он попал в самолёт, откуда летел и чем он там занимался, Хомятка, как ни силился, вспомнить не мог.
Верхний этаж этого необычного дома никак не сообщался с остальными. Там, среди скудной мебели, ничего не ведая о происходящем внизу, двое вели долгий разговор. Начался он давно и совершенно случайно.
– Ты когда-нибудь слышал, – сказала она, – такое стихотворение:
Когда Изольда, изо льда
Воздвигнув странные скульптуры,
Задумалась о смыслах бытия…
– Изольда изо льда? – прервал он.
– Скульптуры изо льда, – поправила она.
Но слово произнесённое оказалось материально, и в тот же миг в одной из бесчисленных комнат на нижних этажах дома возникла Изольда, прекрасная и неподвижная в своей ледяной наготе, окружённая причудливыми, пугающе холодными скульптурами.
А разговор продолжался.
– Погоди, ты не дослушал, там ещё есть:
Когда отправленные письма
Отравленными стали вдруг,
Когда пушистая, как вьюга,
Из леса рыжая зверюга
На поле вышла в час полночный…
– А дальше?
– Дальше?
– Да. Если есть «когда», должно быть и «тогда».
– Возможно. Я не помню. Только эти три строфы…
– Давай тогда придумаем продолжение сами.
Так началась их словесная игра, своеобразный пинг-понг, в котором каждый пытался переоригинальничать другого, и остановиться они уже не могли. Любая метафора, удачная или не очень, тут же воплощалась внизу.
Месяц за месяцем, порождая сущности, продолжалась игра, прерываемая лишь ежедневным чаепитием. В одну из таких пауз, заметив, что он уплетает печенье, не дождавшись, пока вскипит чайник, она спросила: «Как ты думаешь, что такое „сухомятка“?»
– Ну, хомятка – это небольшой зверёк, – ответил он.
