– Телефон у тебя есть?
– Кате хочешь позвонить? – спросил Упырь.
Я помотал головой. Отрицательно.
– На, позвони. – Он достал из кармана мобильник, протянул мне.
– Да не хочу я никому звонить! – рыкнул я. – Не хочу! Просто спросил, на всякий случай…
– Ладно, ладно… – Упырь спрятал телефон. – Как скажешь…
Мы стояли у пруда, над головой со скрипом крутился ветряк, телефон у него есть, предупредительный, гад. А пошёл бы со своей предупредительностью…
– Катя хорошая, – сказал неожиданно Упырь. – Я с ней не очень хорошо знаком, но знаю, что она хорошая.
– С чего ты это взял? – спросил я. – А может, она дура?
– Нет. Она не дура. Они в августе на раскопки уезжают.
– На какие ещё раскопки? – удивился я.
Про августовские раскопки я не слышал. В ближайшее время намечалась большая метеоритная экспедиция, это да, а вот раскопки… Про раскопки мне было ничего не известно.
– А ты не знал?! – Упырь аж подпрыгнул. – Они на Чёрное море собираются! С этим, Николаем Ивановичем, ну, из музея. Краеведческий кружок который ведёт, они грант вроде получили. Да у него и без гранта денег много…
Тут, кстати, ничего удивительного нет. В смысле, грант меня не удивил. И про Катьку неудивительно – Катька в самом деле умная, все знают, она даже на областные олимпиады ездит. Откуда Упырь всё это знает? И эта экспедиция…
Радужная гадская рыба смотрела на меня из воды голубым глазом, будто понимала что, тварь.
– Будут скифские захоронения раскапывать, – продолжал Упырь. – Курганы. Их расхищают чёрные археологи, поэтому сейчас реализуется такая программа сбережения. Надо быстро раскопать самим, а то враги быстрее раскопают…
Да, в августе Катька будет раскапывать скифские захоронения. Отбиваясь от чёрных археологов облезлой сапёрной лопаткой. А я… Я не буду раскапывать захоронения. Разве что Сенька решит эксгумировать свою любимую болонку, он её уже два раза перезахоранивал, всё ему место не нравится. Говорит, хочет, чтобы местность как у Левитана была – «Над вечным покоем». Вот здесь бы ему понравилось, тут красивое место…
Ладно с ней, с болонкой, Катька в августе уедет, худо это.
– На целую неделю отправляются, – закончил Упырь. – Будем жить в степи…
– Чего? – не понял я. – Будем?
– Ну да. Я тоже, может быть, поеду. Если возьмут, конечно.
И Упырь невинно посмотрел мне в глаза.
– Ты что, тоже археолог?
– У нас в школе поисковый отряд работал, я туда ходил. Мы весной должны были ехать под Курск, но я вывихнул плечо. А потом, в следующем году, мы тоже готовились, но отец как раз переехал, и я уже не ходил в отряд. Но у меня остались контакты, если тебе интересно, мы можем опять записаться, там всегда ребята нужны… А ты сам что, не едешь на раскопки?
Я равнодушно пожал плечами.
– Я не археолог. – Я поглядел в пруд. – К тому же там жарко, я плохо жару переношу, задыхаюсь.
А эта дурацкая рыба всё пялилась и пялилась на меня, тяжело заглатывала воздух, будто в воде сидел птенец какой-то невиданной птицы. Я не удержался, поднял маленький камушек и щёлкнул его пальцем, попал этому карасю в лоб. Он обиженно булькнул и скрылся в корягах.
– Скифские курганы. – Я так слегка презрительно поморщился левой ноздрёй. – Да любой дурак курганы может раскапывать. Вот лучше бы провалы раскопали. Или донырнули туда.
– В провалы нырять?
– А что? Всякие дайверы едут за полмира, чтобы куда-то нырнуть – а тут у нас под боком отличные места для ныряния! Вот все говорят Секацкий, Секацкий… А ты думаешь куда Секацкий делся? Могу поспорить, что он в провал попал. И лежит там себе. А все боятся. Вот ты. Ты видел хоть один раз провал?
– Не…
– Ясно… Провал это… Это провал. Понял? Туда две Эйфелевы башни войдут!
