Где я?
Мое сознание, более не влекомое чужой волей, уже не летит сквозь мириады чужих снов, рассыпаясь на сотни и тысячи осколков недоумения, страха и растерянности. Да, я чувствую, что мое перемещение прекратилось, но глаза остаются закрытыми, потому что я просто боюсь разомкнуть веки. Мысли носятся в голове, как сумасшедшие, разбегаясь и отказываясь успокоиться.
Сухой и теплый воздух проникает в легкие, а пыль, что ветер бросает мне в лицо, попадает в нос, отчего помимо воли я захожусь в кашле, но глаза не открываю. Страх настойчиво продолжает удерживать их закрытыми, и для меня нет секрета в его источнике. Я боюсь того, что снова окажусь в кошмаре. Я боюсь, что снова окажусь беспомощным перед его ужасом и жутью. Как в том сне про Рэма. Попытаться уйти? Уйти прямо сейчас? … Уйти и убежать от своего страха?
– Нет смелости в том, чтобы по своей воле пережить кошмар, зная заранее о своей беспомощности, – заявляет мой разум.
– Нет смелости в том, чтобы убежать от кошмара, не попытавшись разобраться в нем, – отвечает ему мое что: сердце или воля? И добавляет, – Только слабость.
Секунды тянутся, но ничего не происходит, по крайней мере, ничего ужасающего я не слышу. Мои мысли успокаиваются и больше не напоминают взбешенных пчел в разворошенном улье. Первая из них материализуется в виде пистолета в моей руке, чья ребристая рукоятка приятно холодит ладонь. Следуя подсказке второй мысли, я «созерцаю». Не понял.… У меня ничего не получается! Я снова настраиваюсь, чтобы оглядеться вокруг, используя особое зрение, но, как и в первый раз, у меня ничего не получается. Я останавливаюсь на пятой попытке. Проклятье! Ни разу мне не доводилось слышать о том, что Плетущий не может «созерцать». Третьей мысли уже не возражают ни мое сердце, ни моя воля. Я начинаю процесс ухода из этого сна. Что за чертовщина! Неудача поджидает меня и здесь. На этот раз я не отступаю уже из принципа и настойчиво пытаюсь покинуть этот сон, но после почти целой минуты бесполезных усилий я останавливаюсь. Четвертая моя мысль материализует одежду, обувь, бронежилет на мне и другие вещи, необходимые для выживания. Моя пятая и последняя мысль полна холодной ярости, кроме которой у меня ничего и не остается. Ее плодом оказывается Абакан, под чьей надежной тяжестью напрягается левая рука, а правой я помещаю Беретту в набедренную кобуру.
Ни шестой, ни седьмой мыслей уже не было, потому что я открываю глаза, окунаясь в новую реальность неизвестного мира…
– Макс, ты в порядке? – чужая рука сжимает плечо.
– Что? – собственный голос кажется чужим.
– Ты в порядке, спрашиваю?
Картинка перед глазами странно плывет и двоится, словно взгляд не может сфокусироваться. Тупая боль сжимает виски, да так сильно, что невольно перехватывает дыхание.
– Что с ним? – этот голос отличается от предыдущего, но, как и первый, принадлежит мужчине.
Неестественная муть постепенно рассеивается, и так же неспешно отступает головная боль. Первое, что я вижу – это чьи-то ноги прямо передо мной. Они обуты в высокие армейские ботинки, в которые заправлены штаны в камуфляжном раскрасе. Мой взгляд скользит выше, фиксируя кобуру с пистолетом, разгрузочный жилет, автомат на ремне, широкие плечи и веснушчатое лицо, под ежиком рыжих волос. Зеленые глаза с тревогой следят за мной, и их обладатель снова обращается ко мне с вопросом:
– Макс, да что с тобой?
Пустота в мыслях и сознании наполняется вдруг радостью узнавания, и я, давясь сухим комом в горле, роняю:
– Семен…
Он не успевает мне ничего ответить, потому что в поле моего зрения появляется еще один человек. Он одет практически так же, но в отличие от Семена, это молодая девушка. Ее светлые волосы собраны в тугой узел, а с такого знакомого лица на меня с не меньшей тревогой взирают пронзительно-синие глаза.
