Дождь не мешает говорящим утром —
они его почти не замечают
за вымыслом беседы, поминутно
сливаясь с вечера ещё остывшим чаем.
Им кажется, что сказанное ночью,
как минимум – по времени дороже
дневных бесед, что кажутся короче
ночных собратьев или осторожней.
Ночное время… Главное проснуться
успеть, не быть застигнутым внезапно
в своей кровати, чтобы не столкнуться
с отображением в стекле совсем измятым,
как простыня, как облако на ветке,
измятое по существу погоды,
как платье, убежавшей вдруг соседки,
почуявшей беду от несвободы.
От слишком крепких старческих объятий…
Так бабочка своё сжимает тело
в похолодание на скомканной кровати,
что выглядит смешно и неумело…
И только разговор ещё спасает
в такое время – прав не говорящий,
а тот, кто всем словам его внимает,
считая жизнь вокруг – не настоящей,
а лишь картинкой, но без продолженья —
за край пейзажа – облако спасает,
давая смысл сюжету без движенья,
где просто места больше не хватает
для проживания в означенном пространстве
между кроватью, тумбочкой и полкой —
пусть в несуразном, но в родном, убранстве,
перемежая музыку уборкой
всего, что есть. В назначенное время
приходит гость – клеймит людей и старость.
А, уронив очки, встав на колени —
вдруг вспоминает про свою усталость.
