На станции Орехово, незадолго до отправления Олега Немова и его группы в экспедицию в бункер заброшенной войсковой части в Бирюлево
Василий Петрович, комендант станции Орехово, а по совместительству – главный местный сказочник, улыбался. Он любил тихие вечера, посиделки с детворой у костра возле северных гермоворот, когда в углях потрескивает печеная картошечка, аромат разносится по станции, а на него, словно мотыльки на огонь, слетаются мальчишки и девчонки, предвкушая захватывающие истории коменданта под хорошее угощение. Байки Василия Петровича пользовались популярностью, иной раз и взрослые заходили послушать, так складно он рассказывал. Да и отвлечься от трудовых будней не мешало, позабыть хоть на время о тяготах, испытаниях и непростом существовании под землей.
Вот и сейчас, когда подготовка к предстоящему походу почти закончена, нелишне было немного расслабиться. А отдушину комендант находил в детях.
– Глаза у него – что раскаленные уголья, – Василий Петрович указал на затухающий костерок. – В такие заглянешь, и будто душу обожжешь, такой там жар нестерпимый. С ним вообще лучше на дороге не пересекаться – в лучшем случае калекой останешься. Говорят даже, что он – предвестник Апокалипсиса. Повстречали его как-то на МКАДе, аккурат накануне Судного дня, а на следующий день мира-то и не стало.
– Так он человек или призрак? – с содроганием в голосе спросила Машенька.
– А шут его знает. Когда-то человеком был. А потом за предсказания прокляли его люди, изгнали из общества своего, запретив даже приближаться к ним. А чтобы неповадно было, выжгли каленым железом на спине страшное клеймо. С тех пор зол он на люд, мстит им. Кто знает, может, и впрямь сделку с дьяволом заключил. Во всяком случае, те немногие свидетели, которые выжили после встречи, потом рассказывали, трясясь от страха, что шлейф за ним огненный развевается, а руки цепями опутаны, и прикован он ими к байку своему – мотоциклу, значит. А у свидетелей волосы, брови да одежда опалены оказались, – сложно не поверить. Да и трястись так можно только от страха первобытного, перед чем-то необъяснимым, мистическим, поистине жутким.
– А что сейчас с теми, кто его повидал и выжил? – спросил мальчик из второго ряда слушателей.
– Кто с ума сошел и отправился искать вечное пристанище наверху, в объятиях радиации, кто с собой покончил. А одного нашли с выжженными глазами и остывшими угольками в глазницах, но еще живого. Того из сострадания пристрелили.
– А где это случилось?
– В основном в Ясеневской общине, но встречали его по всей Москве. Караванщики рассказывали. А на Ясенево местные рейдеры пытались изловить его или развеять слух о существовании байкера, но все их попытки были обречены на неудачу. Не дался им в руки призрак, только обжигающий огненный шлейф, словно издеваясь, махал им на прощание. А догнать его оказалось не под силу – слишком быстр, зверюга.
Но есть люди, которые считают его обычным человеком с тяжелой судьбой. А окрысился он на людей потому, что от рук рейдеров погибли его жена и ребенок. Вот и мстит байкер с той поры всем без разбору. И нет конца его ненависти.
– А вы как думаете, Василий Петрович?
– Я? – комендант потер лоб, поморщился. – Скажу так: есть в нашей жизни место необычному, необъяснимому, странному и пугающему. А правда – она где-то посередине… Ну ладно, ребятки, на сегодня со сказками покончено. И так засиделись что-то. Ну-ка быстро по койкам!
Детвора нехотя потянулась к своим палаткам.
В кабаке на станции Печатники
– Слышь, Плесень, нацеди-ка мне своей браги. Башка с похмелухи раскалывается.
