- Эта проклятая яма с каждым годом становиться все больше, и до
этого никому нет дела! Сколько еще человек должно пострадать?!
Мисс, я прошу вас, откройте глазки! Она бледная как покойник, вы
только посмотрите на нее!
Громкий голос с визгливыми нотками раскаленной спицей ворвался в
мой мозг, вызвав приступ тошноты. О-о-о, как больно… Что со мной?
Почему так болит голова?
Я попыталась открыть глаза, но ничего не вышло. Веки были
тяжелыми, словно свинцовые пластины.
- Миссис Эндрюс, вы так громко кричите, что у меня закладывает
уши! – раздался еще один голос, в котором слышалось раздражение. –
Вы разве не видите, что бедная девочка не может прийти в себя?!
- Миссис Бишоп, вы кричите не меньше моего! – ответила ей
женщина со странной фамилией Эндрюс. – Мой покойный супруг, упокой
Господь его душу, всегда говорил, что ваш голос похож на визг
пилы!
- Знаете что, дорогая…
- А вот и доктор!
Я все-таки приоткрыла один глаз и увидела раскрасневшегося
мужчину с пушистыми седыми бакенбардами. Он тяжело дышал и вытирал
большим платком пот со лба. Но тут же его силуэт поплыл, задрожал,
будто марево над раскаленной дорогой. Я снова закрыла глаза, не в
силах сфокусироваться. Что со мной такое? Я попала в аварию? На
меня напали?
- Разойдитесь! Дайте мне пройти! Миссис Эндрю! Миссис Бишоп!
Через несколько секунд чьи-то пальцы приподняли мои веки, потом
прижались к шее, проверяя пульс.
- Ну что, мистер Додсон, она жива? Или при смерти? Или бедняжка
потеряла память? О-о-о… это такое горе, такое горе… - женские
голоса снова взорвали пространство вокруг меня, и я застонала.
- Леди, успокойтесь! – прикрикнул на них тот, кого они называли
доктором. – Вы мешаете мне!
Они замолчали, и мне сразу стало хоть немного легче.
- Миссис, вы слышите меня?
Я открыла глаза и часто заморгала, когда из-за темного силуэта,
нависшего надо мной, появился оранжевый шар солнца. Его теплые лучи
ослепили меня, лаская лицо вместе с легким ветерком. Почему так
тепло? Вроде бы был февраль…
- Вы слышите меня? Ответьте, миссис!
- Доктор Додсон, она мисс, а не миссис… - раздался из-за его
спины шепот. – Это мисс Хардман. Она ехала к своим теткам! Сестрам
Ларкинс!
- А вы откуда знаете? – мужчина посмотрел назад. – Вы
знакомы?
- Нет, но мы прочли письмо, которое было в ее ридикюле… - снова
шепнула женщина. – Мы ведь должны были узнать кто эта бедняжка…
- Миссис Бишоп! – возмущенно воскликнул доктор и сунул мне под
нос какой-то пузырек.
От резкого запаха я закашлялась, чувствуя, как он раздражает
дыхательные пути и проясняет голову.
- Уберите это от меня! – я убрала руку с пузырьком, жадно вдыхая
свежий воздух.
- Прекрасно… С вами, мисс, все будет в порядке, - тихо засмеялся
мужчина, и я вдруг поняла, что слышу нерусскую речь. Окружающие
меня странные люди, говорили не по-русски! Но я прекрасно понимала
их, и свои первые слова тоже произнесла на их языке! Что
происходит, в конце концов?!
Превозмогая слабость и боль в голове и плече, я попыталась
сесть. Мне тут же помогли, аккуратно подтянув вверх, после чего я
почувствовала, что опираюсь спиной на что-то твердое.
Все вокруг приобрело четкие формы, но меня это совершенно не
обрадовало, потому что то, что я видела, не могло быть
реальностью!
Изумрудная роща, рядом дорога, посреди которой лежал
перевернутый экипаж. Одно из его колес отвалилось и лежало в
огромной луже, заполняющей довольно внушительную яму. Экипаж? Это
что, съемки исторического фильма? Ага, а я не судебный пристав, а
Моника Беллучи… Я попыталась вспомнить, что же произошло, но перед
глазами мелькали лишь неясные образы. Нужно успокоиться. Я –
Говорова Лидия Валерьевна. Судебный пристав. Мне сорок пять лет, я
живу в Санкт-Петербурге в квартире с окнами на Неву… У меня нет
мужа, нет детей, зато есть любимая работа, в которой намечался рост
по карьерной лестнице.
