Гудки продолжались долгое время. Мне начало казаться, что никто не ответит или я ошиблась номером, и это не телефон моего родного дяди, о существовании которого я узнала недавно. Руки тряслись от волнения и напряжения, которое не покидало меня с того момента, как я узнала, что у меня есть родственники, помимо родной матери.
В тот момент, когда я уже была готова сбросить звонок, раздался голос:
– Слушаю.
Всего одно короткое слово, сказанное таким жёстким тоном, словно удар стальным прутом, от которого замираешь, как статуя, не имея возможности пошевелиться. Такие голоса, пожалуй, бывают только у самых авторитарных правителей, и я никак не ожидала услышать его у собственного дяди.
Попытавшись сглотнуть мгновенно образовавшийся ком в горле, то ли хриплым, то ли сиплым голосом я ответила:
– Дядя Миша… – чувствовалось напряжённое молчание с той стороны, да и у меня самой руки тряслись, ладошки вспотели, ноги отстукивали чечётку. В голову сразу закрались сомнения: зачем я вообще позвонила, может, это и не мой дядя вовсе?
– Алиса? Редкая Алиса Павловна? – спросил мужчина на другом конце провода, и я поняла, что номер оказался верным.
Слёзы тут же побежали по лицу, и мне стало трудно сдерживаться. Следователь, в кабинете которого я сидела, подал мне стакан воды в попытке успокоить, а я только махнула головой.
– Алиса?
Я кивнула в знак согласия, не сразу понимая, что человек этого не увидит, но, услышав, как меня снова позвали, сказала:
– Это я.
– Девочка моя, что случилось? – его тон сразу же изменился.
Это говорил человек, который переживал и хотел проявить участие, волнение которого явно просачивалось в голос – а может, я просто обманывала себя и хотела, чтобы так всё и было. И хотя понимала, что, по сути, мы совершенно не знакомые друг другу люди, мне стало так тепло от его слов и интонации, с которой он говорил, что камень упал с души.
– Мама…
– Что с ней? – встревоженно спросил мужчина на другом конце провода.
– Мама погибла. Мы попали в автомобильную аварию, – ответила я без желания вдаваться в подробности произошедшего.
– Ты цела?! – воскликнул дядя Миша. – С тобой всё хорошо?!
– Да. Пара царапин и ушибы, жить буду. Дядя Миша… я не знала, кому ещё позвонить, совсем недавно узнала Ваш номер, а следователю и органам опеки нужен кто-то из родственников, чтобы подписать документы и определить меня в детский дом до моего совершеннолетия…
Я не успела договорить, как он резко и решительно произнёс:
– Алиса! Никакого детского дома, слышишь меня?! Я сейчас же вылетаю за тобой. Это твой номер телефона?
– Нет. Это номер следователя.
– Хорошо, дай ему трубку, пожалуйста.
Я покорно передала трубку Виктору Юрьевичу, следователю, который работал над делом о гибели моей мамы. О чём они говорили, я не знала, даже не прислушивалась. Всё в моей голове превратилось в кашу из произошедших событий и того, что я узнала о собственной семье. Кому расскажи – не поверят. Просто дешёвый сериал какой-то.
Я заметила, что следователь снова протянул мне телефон, и взяла его в руки.
– Алиса, я уже покупаю билеты, прилечу завтра вечером. У тебя есть знакомые, у которых ты могла бы переночевать, чтобы не оставаться дома одной?
– Я могу остаться у друга, – тихо сказала в ответ.
– Отлично. Диктуй адрес, всё остальное я улажу.
Продиктовав адрес, я вздохнула с облегчением. Слёз уже не осталось. Осознание того, что у меня ещё есть семья и меня не бросают на произвол судьбы, успокаивало, хоть и верилось в это всё ещё с трудом.
– Алиса, я понимаю, что у тебя много вопросов, и обещаю, что отвечу на каждый из них. Потерпи, скоро всё наладится. Хорошо?
– Спасибо, дядя Миша…
– Всё будет хорошо, держись. Завтра увидимся.
