Мой внутренний фундамент давно
треснул. Дай я слабину сейчас, хоть на миг, я бы окончательно
сломалась. И все, ради чего сделала тот выбор, рухнуло бы
моментально, окончательно лишая того, что и так принадлежало мне.
Погрузило бы навсегда во мрак безысходности и апатии.
Условия сделки обязывали меня
стремиться к совершенству. Профессионализму. Оттачивать навыки день
за днем, полностью отдаваясь учебе, потом хирургической практике.
За два года после окончания учебы я достигла того, чего некоторые
добиваются лет десять. Не последнюю роль, конечно, сыграл отчим,
договариваясь с лучшими врачами и клиниками для стажировки.
Сейчас, в полумраке и тишине нового
кабинета, освещенного только настольной лампой, я заполняла
карточку летчика. Всего более тридцати пилотов, и медицинскую
историю каждого мне надо было изучить.
Два дня, как я прилетела сюда, на
авиационную военную базу Калабосо, расположенную в Венесуэле,
срочно сменив работавшего до меня хирурга. Три с половиной тысячи
километров до Вашингтона. Новая страна, очередная война. Бездушная.
Жестокая. Расправа с теми, кто готов ради денег и власти терзать
человеческие тела, желая подчинить своей воле сначала город, потом
страну. Континент. Весь мир. Не спросив согласия и намереваясь
напичкать каждого наркотой, превращая в бесправных рабов.
Ненавидела войну. Ненавидела боль.
Моей страстью была хирургия. Возможность дать человеку жизнь и шанс
исправить глупые ошибки. Принять верное решение. Признаться в любви
или навсегда уйти. Верила, что опытный врач всегда знает свое дело.
Лишь пациент где-то на уровне подсознания сам принимает решение,
жить после операции или умереть.
Место работы — это отдельный мир, в
котором проводишь, как минимум треть жизни. Трехэтажное здание
госпиталя внешне выглядело обшарпанно. Увидев его впервые,
представила, что внутри ждут грязь, бардак, насекомые. Но,
переступив порог, поняла, что влюблюсь в это место. Идеально чистое
и светлое. Оборудование, инструменты — все, как в лучших
клиниках.
Каждый в госпитале стремился как
можно скорее ввести меня в курс дела, наивно полагая, что я слишком
молода и неопытна для такой работы. Придется очередной раз
доказывать и показывать, на что я способна.
Помимо основной работы военного
хирурга я успела получить квалификацию авиационного врача. И сразу
же на меня возложили дополнительные обязанности по предполетной
проверке летчиков. Ничего особенного: измерить давление,
температуру, пульс и исключить употребление алкоголя. На практике
это может делать любой специалист, но поручили мне.
Очередной вылет самолетов для атаки
боевиков предстоял сегодня ночью. Я сидела допоздна, ожидая
летчиков на осмотр. Шестеро уже отметились и получили справку с
разрешением. Оставался седьмой, который задерживал меня и этим
немного злил. Я могла бы уже пойти в свою комнату, принять душ и
пораньше лечь. Никогда точно не известно, когда получится спать
следующий раз. Это война. А где война, там раненые и бесконечные
операции. Чтобы не терять зря время, принялась составлять отчет по
израсходованным лекарствам.
Внимательно выписывала в отдельные
колонки данные, сверяя с еще одной таблицей, пока ожидала
последнего летчика. Наконец услышала два ритмичных, глухих стука.
Не успела ничего ответить, как раздался скрип открывающейся двери.
В кабинет из коридора мгновенно проникла полоска света, донесся
грохот из коридора. Сосредоточенная на сверке цифр, я не могла
сейчас отвести взгляд от них. Это было бы равносильно провалу, и
пришлось бы начинать все заново. А мне нужна всего пара минут,
чтобы закончить.
— Здравствуйте, — услышала уверенный
мужской голос. Тембр будто знакомый.
