«Рейс на Белград задержан на 4 часа», – объявил бодрый голос.
Время – полночь… Как заворожённая, Миля сидела, уставившись на табло, обнимая яркую сетчатую сумку с рисунком из котиков. Она навалилась на неё всем телом, уткнувшись грудью в жёсткий каркас.
«Моё сокровище, не отдам», – бормотала она в полудрёме, и, лишь нащупав мои белые усы, торчащие из переноски, успокаивалась.
Она думала, что охраняет меня, но, на самом деле, это я, Облачко, был её пушистым стражем. Ведь за игрушечной внешностью скрывается самое отважное сердце, питаемое беззаветной любовью к Миле. Моей Миле.
Так было решено на небесах, когда, маленьким котёнком, взяв меня за холку, Бог заглянул в мои круглые, как бусинки, глаза, а я, сгорая от любопытства, уставился в ответ. Его взгляд был таким добрым, что я растрогался и мяукнул.
«Ты достанешься девушке, нежной, как цветок», – сказал Бог.
Пока я неуклюже барахтался лапами врастопырку, ангелы повязали мне голубую ленточку. На ней были красивые буквы с завитушками: «Ми-ля». Длинный адрес, который я не мог прочитать и тем более запомнить.
Так как был я ещё маленьким и помещался в ладошку, Бог выделил мне компаньона. Ведь путешествие на Землю – дело опасное и трудное. Поскольку коты закончились – а они были заняты, развозя моих братьев и сестёр – мне дали в спутники собаку. Да не простую, а смешную: косматую, со светлыми косичками, из-под которых не видно ни глаз, ни ушей, а только чёрный, как уголёк, нос. Как сейчас помню, его звали Дружок. Он казался большим, но, на самом деле, тоже был ещё ребёнком и на радостях обслюнявил меня шершавым языком.
Мы летели сквозь облака, мягкие, как пух. Февральское солнце щекотало нам бока, и мы заливисто смеялись: я – по-кошачьи, Дружок – по-собачьи. Вот, наконец, наши лапки коснулись земли, и, отряхнувшись, мы помчались навстречу приключениям. Мы бежали весь день и всю ночь. Не заметили, как закрутилась вьюга: всё вокруг покрылось искристым, лучистым снежком. Мы радостно купались в нём, ловя хрупкие снежинки.
В какой-то момент Дружок пропал из виду. За игрой я совсем не заметил, как он ушёл. Может, он тоже заигрался и сейчас ходит, плачет, ищет меня? Мы оба были беленькие и могли легко затеряться в снежной мгле. Снег уже не радовал: облепил противными холодными комками, отчего я весь сжался и дрожал от холода. Куда-то подевалась моя ленточка. Как же я найду дорогу домой?
Вдалеке показался огонёк. Я побежал на свет, погрязая лапками в сугробах. Вот уж намело так намело!
Вскоре появился контур кирпичной трубы с клубами сизого дыма, а затем и сам дом. Едва не поскользнувшись на крыльце, я встал на задние лапки и затарабанил в дверь – изо всех сил! Дёрнулась ручка, меня залило ярким светом – а больше я ничего и не помню… Очнулся я на брюшке у мамы-кошки в окружении сладких котят – жмущихся друг к другу пушистых комочков.
Едва разлепив глаза, я ползал по полатям, повторяя одно только имя: Ми-ля, Ми-ля. И даже в доброй, любящей семье мне не было покоя. Я не сдержал обещания перед Богом, потерял Дружка, а главное – девушка, нежная, как цветок, останется без котика. На сердце был не снежок, а хрустящий наст, и ничто растопить его было не в силах. Поддавшись чувствам, я забился в гардероб и не хотел выходить наружу. Иногда приходили дети: ставили миски с едой, водой, чесали за ушком.
«Облачко», – восхищались они, а я и запомнил (хотя в глубине шкафа больше походил на синтепон из зимнего пальто). Потому что доброе слово и кошке приятно.
