© Валерий Гурков, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
– Деда, а что такое душа?
– Душа – частичка Бога в нас, внучек.
– Деда, а много души в нас?
– Да чем больше мы в Боге искренне нуждались в своей жизни, тем больше Бога с нами в виде души!
Жизнь человека – это дорога. Путь в поисках Любви… Путь в поисках Счастья… Путь в поисках Бога… Путь в поисках Истины… Путь в поисках себя… И во всем огромном мире, во всей бескрайней Вселенной есть лишь одна точка, где сходятся все эти пути и превращаются в бесконечность… Это сердце Человека… Пусть будет благословен ваш путь к своему сердцу!
(Татьяна Черепухина (Мищенко))
Я сижу и размышляю над этими строчками, всё верно, наверное для меня ещё два года над всё это было бы догмой, но теперь…
…думаю, счастье не нужно искать, наша дорога – это и есть счастье, просто нужно посмотреть под ноги, чтобы увидеть его. Любовь, как и душа, всегда с нами, просто надо почувствовать их. Бог тоже всегда с нами, просто надо поверить в него. А главное надо не убегать от себя за иллюзией заоблачного счастья. Чем дольше убегаем, тем дольше придётся возвращаться назад. Если мы не убегаем от себя, то и искать себя не придётся. А ещё я понял, что мы уже рождаемся в полной гармонии с собой и Вселенной! Но потом, убегая от себя, всё это теряем…
Гурков, к доске, отвечать! Я выхожу из своих мечтаний и воплощаюсь в реальную жизнь. Иду к доске, видя по дороге весёлые ухмылки одноклассников и вопрошающее лицо учительницы. Тупо стою у доски, снова погрузившись в свои мечтания. Понятно, Гурков, садись, два! Я протягиваю дневник и после записи в нём снова забираю его и иду к своей парте.
Так кто же мне ответит? В чём различия между яйцом диетическим и обычным? Задаёт вопрос учительница. Диетическое – не оплодотворённое! Роняю я по дороге к парте. Отлично, Гурков! А почему сразу не ответил? Извини, но двойку я тебе уже поставила, давай дневник. Я вновь протягиваю дневник. Снова забираю, но уже с пятёркой. Как объяснить учительнице, что всё что она говорит, мне не интересно, я это уже давно всё знаю, а не ответил на вопрос по той простой причине, что просто был в своих фантазиях и не слышал вопроса… Так я и учился. Порой за один и тот же вопрос получая двойки и пятёрки.
Машин было мало. Но не машины меня беспокоили. Я собирался духом, чтобы пересечь, не заблудившись, рынок, стихийно выстроенный перед Павелецким вокзалом.
Это был не рынок, а скорее гадючник из сколоченных кто как мог не струганных досок и обитых сверху полинялыми на солнце клеёнками. Повсюду были огромные лужи. По мелким приходилось идти или перепрыгивать. Через крупные были проложены дорожки из старых ящиков, в которых когда-то привезли сюда овощи и фрукты. Везде бегали здоровенные, как мне тогда казалось, с кошку ростом крысы.
Подземных переходов ещё тоже не было. Москва только начинала отстраиваться после войны. Я стоял на углу Новокузнецкой, где жил с бабулей и дедом, а мне нужно было попасть к Павелецкому, чтобы в очередной раз посмотреть паровоз и вагоны, на котором везли Ильича, как говорила бабуля. Мне было около четырёх лет.
Почему это всплыло снова в памяти? …Случайно просто услышал разговор двух эстонцев, гуляющих по парку в Таллине. Когда интеллект уже не выдаёт новых идей или мыслей, начинают ругать москвичей, чтобы не опустить свой статус. Ругают все, даже россияне. Ведь надо же как-то поддержать затухающий разговор.
Москвичи! А москвичи ли они? Я помню, как вначале в Железку выселили бабку с дедом, затем остальную родню и их соседей. Выселяли в разные места, кого в Мытищи, кого в Подольск, кого в Зеленоград, кого в Домодедово. Взамен их в реконструированные из коммуналок хоромы заселяли далеко не москвичей, а нужных гостей столицы из Азербайджана, Армении, Грузии, Украины, Прибалтики, Молдовы… А после распада СССР в Москву ринулись из этих стран евреи, которых из многих союзных республик просто выгнали националисты, дав на сборы три – пять дней.
