Пролог
― Какой странный сон...
Тихий, казалось бы, голос, прорвал тишину ― настолько резко, что
его обладательница едва не схватилась за виски, в которые ударило
звуком, словно молотом. Пошатнулась, сделала шаг назад ― но все же
устояла. Выдохнула.
Да уж… здесь, похоже, стоит помолчать.
Невысокая, хрупкая девушка лет двадцати двух наклонилась,
небрежно стряхнув со старых джинс налипшие травинки. Осмотрелась.
Покачала головой.
Очень, очень странный сон.
Не то, чтобы она в первый раз понимала, что спит, особенно с тех
пор, как увлеклась осознанными сновидениями ― но все же… Обычно ее
сны ― особенно те, что она навеивала себе сама ― были яркими,
сумбурными и слегка сумасшедшими, в стиле кэрроловской “Алисы”.
Здесь же ― пустынная, покрытая лишь травой и туманом равнина. Ни
звука, ни шелеста, ни шевеления. И полностью затянутое тучами
небо.
Само воплощение уныния. А ведь загадывалось совсем другое!
Плюс, в своих снах она все же была властна над окружающим. Могла
выглядеть как угодно, могла перенестись в другое место или изменить
текущее… Но не здесь. Сколько не представляй, как не
сосредотачивайся ― перед глазами все те же бледные руки с
обгрызенными ногтями, застиранные до белизны джинсы, старая
футболка и эта мрачная, однообразная равнина.
Крайне необычно. И даже проснуться не получается.
Впрочем, рано или поздно она проснется ― все же то, что вокруг
отнюдь не реальность, чувствовалось как никогда отчетливо. А
значит, можно немного прогуляться, найти что-нибудь интересное или
просто убить время. Заодно и согреться ― густой туман был отчетливо
холодным и по спине уже бегали крупные мурашки.
Девушка тряхнула головой, растрепав и так не слишком аккуратную
стрижку, потыкала пальцем в разные стороны, проговаривая про себя
детскую считалочку, и, решительно кивнув, зашагала туда, куда
пришелся последний слог. Ну а что? Какая разница?
Разницы и в самом деле не было. Влажная трава послушно
проминалась под босыми ногами, туман обнимал за плечи ― и ничего не
менялось. Совершенно. Абсолютно. Никак. Хотя прошло уже…
А сколько прошло? Время во снах порой течет крайне своеобразно…
И черт, никогда раньше это так не раздражало. Скука же смертная!
Девушка медленно выдохнула, выпуская накопившееся ― злиться во сне,
вот только этого не хватало! ― пнула подвернувшуюся под ноги траву
и зашагала быстрее. Нет, таких сновидений ей еще не попадалось.
Пусть случится хоть что-нибудь, а то… а то…
Что “а то” девушка не додумала. Потому что, словно в ответ на ее
молитвы, откуда-то справа раздался детский плач. Громкий,
надрывающийся… и она, не секунды не колеблясь, рванула туда. Дети
всегда были ее слабостью, но если в реальности она могла еще
подумать, стоит ли бросаться на помощь, то здесь, где ничто не
могло угрожать ей просто по умолчанию…
Туман скрадывал звуки, менял направления и запутывал следы, но и
плач все никак не унимался, так что добраться до места назначения
оказалось не так уж и сложно. Но когда, прорвав молочно-густую
стену, девушка вдруг оказалась на свободном от влажной гадости
пятачке, то невольно замерла, не совсем понимая, что делать
дальше.
Это в самом деле был ребенок. Лет пяти, одетый в широкую, с
запахом, рубашку и короткие штанишки из грубого небеленного
полотна. Он сидел на траве, уткнувшись лицом в колени, и рыдал так
горько, что болело сердце.
Только не испугать. Только…
― Малыш… ― тихо, как можно тише и как можно ласковее. Если
ребенок убежит, догнать его в этом проклятом тумане может и не
выйти. ― Что случилось, малыш?
Ребенок вздрогнул, словно от удара, и поднял голову.
Девушка едва подавила вздох.
Не человек.
Или человек ― но какой-то другой, неизвестной ей расы. Лицо
ребенка, покрасневшее и опухшее от рыданий, все равно поражало
какой-то неуловимой чуждостью черт. Может, дело было в необычном
разрезе слишком больших и ярких золотисто-карих глаз ― причем
скорее золотистых, чем карих, ― может, в линии скул и подбородка, а
может, в растрепанных темных волосах с странным зеленоватым
отливом, но принять его за обычного человека было уж никак
невозможно.
