Истина одна, путей Её бездна.
К.Антарова
Среди многообразных состояний сознания не найдётся, пожалуй, ни одного, которое сравнилось бы с духовным опытом по своей загадочности, насыщенности и преобразующей силе. Духовный опыт приобщает человека к высшему измерению жизни, раскрывает его незримую суть и дарит живой опыт встречи с Богом – сокровенным истоком и смыслом существования. Духовное прозрение – это выход за пределы привычной ограниченности сознания, ви́дение жизни в ином свете, способность интуитивным образом познавать Божественную Реальность со всеми её необыкновенными качествами и свойствами.
Как бы ни называл человек то, что открылось ему в этом опыте – Бог, Истина, Высший Разум, Абсолют, Мировая Душа, Вселенная или, за неимением подходящего и неизношенного слова – Это, Нечто или Оно – мы увидим, как часто, пытаясь описать пережитый опыт, последователи разных традиций и учений, поэты-мистики и самые простые люди, внезапно столкнувшиеся с ним, использовали одни и те же слова и образы, несмотря на догматические и мировоззренческие различия.
Не стоит думать, что духовный опыт непременно рождается в сознании человека, приобщённого к религиозной традиции. Как мы увидим, предугадать и объяснить это посещение Иного невозможно. Несмотря на существование множества религиозных практик, пытающихся заманить и удержать духовный опыт, нередко он заглядывает в гости к тому, кто совсем не ждёт и не ищет его. Так, вчерашний атеист отказывается от своей веры в несуществование Бога, внезапно познав опыт Его присутствия, или обыватель, равнодушный к «высоким материям», в своём холодном безразличии не признающий, но и не отрицающий их, вдруг оказывается в свете Вечности, не навеянном религией, а пришедшем как личное откровение.
Тем не менее, именно религия впервые поставила духовный опыт в центр человеческого бытия. В каждой культуре однажды появлялся тот, кто, познав абсолютную истину, жаждал поведать о ней миру. Духовный опыт таких людей закладывал фундамент для возведения всех религиозных и мистических учений, но в ходе попытки последователей осмыслить опыт, пережитый их учителем, неизбежно возникали излишние напластования в виде догматики и ритуализма организованной религии, выполняющие прагматические функции, далёкие от первоначальных заветов учителя.
Едва возникнув, религия стала властным институтом, закрепившим за собой привилегию на контроль общения человека с Высшим Началом. Узаконив ориентиры духовной жизни, богословы определили её границы, узость которых не впускала в мир законопослушной души всю необъятность искомого знания. Первоначальный смысл религии был утрачен. Ни принадлежность к религиозной традиции, ни усердное соблюдений ритуалов и этических заповедей не вносили в сердце человека чувство причастности к той Божественной реальности, к которой он стремился.
Тем временем религия обещала освобождение от тягот жизни и надежду на загробное воздаяние, больше того, она пообещала бессмертие – извечную мечту человека, выросшую из страха перед сумраком небытия. Но всегда находились мудрецы, знавшие о бессмертии. Они не мечтали о нём и не пытались его завоевать; освобождённые от страха, они шли навстречу суждённому бессмертию, понимая, что религия не в силах даровать или отнять его. Другие же, влекомые мелководными обещаниями, сами ещё не понимали, что манит их в религии на самом деле.
И только духовный опыт, по неведомым причинам вторгающийся в размеренную жизнь души, утолял её жажду по искомому, открывая спрятавшийся за манящими обещаниями Смысл, о котором часто не знали даже обещавшие. Несмотря на искажённые послания богословов, всегда находились те, кто следовал не букве, но духу своей традиции, нося в сердце правду о том, что «буква убивает, а дух животоворит»
