Внимание!
Критическое повреждение головного мозга!
…
Остановка всех жизненных функций.
…
Статус: Смерть.
…
Loading protocol ZZ017356…
…
Error#66
…
Debugging settings…
…
Переход в стазис жизненно важных функций… 22%… 78%… 100%. Готово.
…
Начало локализованной регенерации тканей… 0.45%… 1.24%… 2.45%…
…
75.32%…
Г-го-ло-ва… Такое смешное сло-во… с-ло-во? Что такое «С-ловво»?
Темнота…
* * *
Мы находились в штабе, который в свою очередь базировался в распределительном бункере. Здесь я получаю приказы от начальника штаба батальона. От моей роты осталось меньше ста человек после очередного сектора зачистки. По сути, не осталось бы никого из моих людей, если бы мы не были лишь подкреплением и вступили в бой, когда зелоидов и их бронированных самоходок оставалось не так много. Первая и третья роты почти полностью разгромлены. Пятьдесят выживших человек с разными увечьями не в счёт.
В штабе царит ужасная усталость и чувство безнадёжности. Дисциплина и субординация в батальоне шатается по пятибалльной шкале. Было много успешных попыток дезертирства. Центральный штаб не даёт никакого подкрепления, да и вообще, откровенно игнорирует любые запросы.
Сидя на голом бетоне в столовой бункера, я наблюдал за своими бойцами. Хотя, они уже не бойцы, а почти сломленные молодые ребята, либо мужики средних лет с безразличным отрешённым взглядом.
– Товарищ майор! Разрешите обратиться? – подошёл ко мне парень в разорванной кевларовой броне на груди и плече. Свой пластиковый, «пропилен-ультаровый» наплечник и один из погон он потерял в горячке боя.
Энергетический снаряд задел его по касательной. Тоже имеет нанитов, но, по сравнению со мной, крайне мало. У меня этот показатель дорос до двадцатипятипроцентного рубежа, от общего количества крови в теле.
– Давай по-простому, Петя. Мы пока на отдыхе и нас никто не слышит, – устало махнул я на место рядом со мной. Командир первого взвода, лейтенант Пётр Марков, кивнул и послушно сел рядом.
– Илья, есть новости? Что говорит подполковник? – полушёпотом спросил он.
– Есть новости, от центрального штаба всё так же глухо, – негромко ответил я Петру. ‒ Завтра, скорее всего, отправляемся под Красноярск, так как мы ближе всего. Стелс-дроны обнаружили строящуюся базу серорылых.
Это единственный человек в моей роте, который не падает духом и подбадривает людей, как может. Поэтому за месяц, что мы знакомы, у нас сложились более-менее дружеские отношения.
– Без подкрепления? Подполковник смерти нашей хочет? – удивился лейтенант.
– Никто не хочет нашей смерти, кроме зелоидов! Штабу нечем нас «подкреплять». Мне ещё раз тебе напомнить? Что будет, если эти четырехглазые достроят свою базу с турелями обнулителей массы? Об этой территории можно будет забыть навсегда! – повысил я голос, но тут же успокоился.
– Знаю майор, но ты же понимаешь. Что это равносильно билету в один конец?
– Если приказ подтвердится, нам должны выделить два «Т122Э» и три «БТР – 42ЕМР», и в нашу роту присоединятся оставшиеся боеспособные с первой и третьей.
– Ну это уже хоть какие-то хорошие новости. Так у нас есть шанс, – обрадовался лейтенант.
– И… Петь, пока ЦУ нет, не вздумай трепаться, – строго посмотрел я на него.
– Да ни в коем случае! Но хоть с Алексеем и Фёдором я могу обсудить? Они, как командиры, должны знать о таких новостях… – выжидающе посмотрел на меня лейтенант.
– Башкой отвечаешь за боевой дух в роте, не дай бог у нас опять будут дезертиры, – чуть шипя полушёпотом сказал я.
– Всё будет на высшем уровне, товарищ майор! – отдал мне честь улыбающийся лейтенант.
Сплошное безобразие. Не армия, а балаган. Всё очень сильно изменилось за последние несколько лет. Мы умираем, но до сих пор у некоторых, есть силы улыбнуться.
