Эта книга, несомненно, наставление для тех,
Кто страшится гнева Бога.
(Коран, 2:2)[1]
Высокий звонкий голос муэдзина плыл над полумесяцами древнего московского Кремля. С тонкого шпиля минарета, вознёсшегося над подстройками, возведёнными на Боровицком холме и обнесёнными построенной неверными латинянами зубчатой стеной, неслась песнь, призывающая правоверных на молитву, дабы восславить Аллаха и пророка Мохаммеда, ниспосланного в наш мир, чтобы слово Его услышал человек и руководствовался им.
А также возблагодарить великого кагана киевского Владимира, который более тысячи лет назад после долгих раздумий и проведённых в его присутствии диспутов принял решение принять для языческой Руси истинную веру, принесённую Пророком – да будет благословенно имя Его.
Великий каган Московский и Всея Руси Селим III стоял у окна и глядел на открывавшийся взору вид на Кремлёвскую площадь. Он думал о том, насколько мудрыми оказались его предшественники, что сумели соблюсти баланс интересов народов и религий в необозримом Российском государстве; при абсолютном главенстве ислама, под зелёным знаменем Пророка мирно сосуществуют и христиане всех толков этой раздробленной религии, и буддисты, и язычники, даже безбожники-агностики… Всем хватает тут места, всем хватает воли – только соблюдайте основные законы государства, и никто не станет чинить вам препятствий.
Ибо сказано:
Не разрешил в религии Он принужденья
Примерно такими же принципами некогда руководствовался многомудрый создатель империи Великих Моголов Акбар Великий, и привёл тем самым свою империю к процветанию. И это правильная политика, – считал Селим.
Конечно, в многовековой истории Московского каганата случались всякие правители; и периоды тоже случались разные. Однако в целом тенденция по укреплению мирного сосуществования разных народов сохранялась – и в этом тоже заслуга Владимира и его потомков-преемников.
Умели каганы московские привлекать к сотрудничеству представителей иных вер, хотя ислам всегда оставался доминирующим. Стены кремлёвские возводили латиняне, пушку, стоящую на кремлёвской площади, отливал православный, основу флота российского закладывали лютеране… Да что там! Каганат волею Всевышнего оказался на перепутье, откуда протянулись магистрали во все концы Европы и Азии! И как не воспользоваться столь благоприятным географическим положением! Даже не чисто географическим, а геополитическим!
Потому и посягал всегда жадный католический Запад на богатые земли правоверной Руси! Если бы Владимир вдруг решил бы крестить Русь – небось, не провозгласил бы Рим крестовых походов на Московский каганат!
Селим даже усмехнулся, поймав себя на столь абсурдной мысли. На Русь христианскую – крестовый поход!.. Такого быть не может, потому что не может быть никогда! Христианский мир, конечно, полон противоречий, но, право, не до такой же степени!..
…Взвился к небесам завершающим аккордом и умолк голос муэдзина.
Селим умыл лицо ладонями.
Хороший певец! Для службы в Кремле всегда приглашали самых голосистых из голосистых. Пели они, никогда не пользуясь никакими усилителями звука – а вся округа слышит!
…За спиной послышался шелест открывавшейся двери.
– Все собрались, государь! – послышался голос секретаря.
– Приглашай, во имя Аллаха!
