Империи рождаются и умирают лишь ценой большой крови и великих бедствий. Так пусть же те империи, что уже существуют, сохранятся как можно дольше.
Марк Авель. Философия государства
– Эх, такую империю просрали! – Вопль, полный отчаянья, утонул в грохоте разрывов, от которых бункер заходил ходуном.
С высокого свода начали падать обрывки проводов, озаренные искрами синего пламени, сыпаться мраморная крошка и ошмётки изысканной лепнины. Один за другим погасли все светильники, и наступила полная темнота. Оставалось только ждать, когда обрушится бетонный купол, похоронив под собой всех – аристократов, генералитет, правительство, референтов, светил науки и культуры, лакеев и даже музыкантов, которые с упорством обреченных продолжали играть «Восславься же, мир наш, под скипетром вечным». Этот гимн еще неделю назад гремел на площадях, под его первые аккорды каждое утро просыпались все жители Дарии, самой счастливой, самой благоденствующей и самой мирной из планет обитаемой вселенной.
Внезапно настала тишина, и всем «заживо погребенным» показалось, что они не только ослепли, но и оглохли. С последним разрывом стихла и музыка. Приступ ужаса сковал даже оркестрантов. Тишина там, снаружи, была страшней, чем грохот канонады – она означала, что всё кончено, последний рубеж обороны смят, и очень скоро толпа озверевших хамов ворвется сюда, чтобы грабить, насиловать и убивать.
– Ваше Высочество, пойдемте… – Шепот Тейла, начальника внутренней стражи Второй имперской резиденции, прокрался прямо в ухо.
– Куда? – спросила принцесса Анна, не рассчитывая, впрочем, на вразумительный ответ. Если бы этот придворный лизоблюд, за какой-то год выбившийся из простых охранников на маршальскую должность, действительно знал, как отсюда выбраться, он давно сбежал бы сам.
– Тише, тише… – Он посмел в темноте взять ее за руку. – Выход есть, но только для вас, моя повелительница.
– Я останусь со своим народом, – невозмутимо заявила она, вырвав из его цепких пальцев свое запястье. – И вам советую умереть, как велит долг.
– Ваш народ, моя повелительница, там – снаружи. И он очень хочет проникнуть сюда, чтобы убить и вас, и меня, и всех остальных. Так что я извиняюсь, но…
Анна почувствовала что-то недоброе в его голосе, но прежде чем она решилась воззвать к другим подданным, широкая ладонь зажала ей рот, а невероятно сильная рука перехватила талию.
Сначала Тейл ухитрялся бежать почти бесшумно, но когда впереди открылся узкий тоннель, залитый бледным синеватым светом ламп аварийного освещения, он бросился вперед со всех ног, уже не заботясь о том, что кто-то услышит гулкий топот его лакированных штиблет. Он даже принцессу перекинул через плечо, предоставив ей свободу кричать что угодно.
– Отпусти!
– Не могу, – ответил он спокойно и непреклонно. – Последняя воля императора. Потом – хоть казните, хоть милуйте. Но я должен вас спасти. А там – хоть казните, хоть милуйте – дело ваше.
– Пусти! Я сама пойду…
– Никак нельзя. Нам не идти надо. Нам бежать надо…
– Я побегу.
– Нам быстро надо.
Только теперь она услышала крики и топот гнавшихся за ними людей. Нет, это еще не были орды мятежников, ворвавшиеся в самый прочный, самый неприступный бастион империи. Это аристократы, генералитет, элита нации и придворная челядь после минутного замешательства бросились за ними, надеясь также найти путь к спасению.
– Ещё немного, моя драгоценная! Только не рыпайтесь, а то мне трудно и вас придерживать, и бежать…
– Вот и оставь меня!
– Никак нельзя. Затопчут.
Она перестала сопротивляться, и погоня действительно начала отставать. Преследователям было тесно в узком коридоре, и вскоре начали доноситься вопли тех, кого сбила напиравшая сзади толпа. Позади росла «баррикада» из человеческих тел, и было уже не важно, кто оказался внизу – официант или гофмаршал. Момент истины! Внезапная революция уравняла всех в праве на смерть.
