1. Как я потерял друга
По субботам в армии был парково-хозяйственный день. Нас выстраивали после зарядки и завтрака в помещении роты в две шеренги, и старшина зычным голосом зачитывал разнарядку на предстоящие хозяйственные работы. Глотка у него луженая, размером с крупнокалиберную гаубицу. С нескончаемым боекомплектом. Гаркнет так, что аккуратно заправленные кровати приходится поправлять. Мертвого поднимет. И отправит в атаку.
Этим и непобедима наша армия.
«Сидоров, Петров идут на работы туда-то!.. А такие-то и такие ‒ сюда-то!..»
Всех свободных от прямых воинских обязанностей распределит, никого не обидит и не забудет.
Нам, солдатам-срочникам, нравились хозяйственные работы. Даже тяжелые. Уставая от армейского однообразия, развлечься, например, рытьем траншеи ‒ целый праздник. Копнул лопатой ‒ подышал свежим воздухом. Кинул земличку ‒ рассказал пару анекдотов. Посмеялся. Всё развлечение.
Есть солдатская присказка по этому поводу, четкая, как математическая формула: два солдата из стройбата заменяют экскаватор!
Хотя… конечно, не два. У нас были такие отличники боевой и политической подготовки, любой из которых в одиночку мог заменить экскаватор!
Рыть траншеи выпадало не часто. Бывало, вместо рытья отправляли на интеллигентные работы: убирать в бане, библиотеке, солдатском кафе или клубе. Тогда поистине был праздник! В бане можешь поплескаться сколько душе угодно, в библиотеке ‒ книгу почитать, вспомнить забытые слова, в кафе ‒ набить утробу до отвала, не спеша, как на гражданке, в клубе ‒ просто поспать. Работать в помещении одно удовольствие: сверху не капает, снизу не холодит. Расслабляешься, как у себя дома, где можно сколько угодно плескаться в ванной, читать книги, есть до отвала и спать, не вздрагивая от крика «подъем».
…В тот день нас, семерых солдат, отправили на работу в клуб. Меня назначили старшим.
Всё бы хорошо, да не попал в мою команду Серёга Колобков, мой земляк и друг с первого дня службы. Мы всегда неразлучны, спим и едим рядом. На двоих делим все радости и тяготы службы.
Колобок был интересным парнем. Он на турнике летал, как воздушный шарик, привязанный веревочкой к перекладине. И сам был похож на колобок ‒ круглый, как шар, с короткими руками и ногами. Удивительный человек. Тяжелый, если его взвешивать на весах, и вместе с тем легкий, как воздух. И глаза у него, как у Колобка, который и от бабушки ушел, и от дедушки, озорные и восторженные. Даже сейчас, когда он, завидуя, грустно смотрел на меня, глаза светились весельем и отвагой.
Но щеки от обиды отвисли ниже скул…
Жаль друга. Что же получается: я буду пузо греть в клубе, а он плац от снега чистить? Несправедливо. Друзья должны делить поровну радости и горести.
У меня были хорошие отношения со старшиной. Мама иногда присылала мне посылки и не скупилась на дефицит, покупаемый в магазине Березка на чеки. Каждую посылку полагалось досматривать.
Поначалу старшина принципиально отказывался от презентов. Я настаивал:
‒ Угощайтесь, товарищ старшина! Всё равно через полчаса ничего не останется.
Он хмурился и качал отрицательно головой. А однажды, перед Новым годом в посылке оказалась бутылка джина с пестрой, красочной этикеткой. В те годы импортное спиртное можно было купить только в спецмагазинах.
‒ Это что такое?! ‒ сказал грозно старшина, откупорил бутылку и понюхал. ‒ Фу! Какая гадость! ‒ поморщился он. ‒ Как только люди такое пьют! Этого я пропустить не могу! Не положено! Пойдем в туалет, выльем!
‒ Товарищ старшина! ‒ взмолился я. ‒ Разве для того эту жидкость изготавливали за тысячи верст, тысячи километров везли сюда, чтобы бесславно слить в солдатский унитаз?
Старшина задумался. Слова были вескими. Вздохнув, он замер в нерешительности.
