Вам когда-нибудь изменял муж? Мне – да. Подло, грязно, почти в открытую он крутил роман на стороне практически все то время, что мы с ним были женаты. А узнала я об этом совершенно случайно от его первой жены, которую по ошибке считала тогда коварной разрушительницей моего женского счастья.
Событие это надломило меня, оглушило, как рыбу динамитом. Возможно, оно бы не расстроило так сильно, будь у меня собственная квартира, куда бы я могла удалиться после развода с гордо поднятой головой. Или хотя бы работа, благодаря которой у меня в кошельке водились бы заработанные честным трудом денежки, а не только банковские карты моего муженька…
Не тому учила меня мама, ох не тому! Вместо «Жена должна слушать мужа, сказал: “Сиди дома и не работа – значит, так тому и быть”. Надо было кричать: “Учись, девочка моя, учись! Работай и зарабатывай на собственную квартиру, чтобы в случае чего не бежать обратно под крыло к мамочке”». Мамочка-то, конечно, примет любую, вот только самоуважения это мне ни капли не прибавит.
Обязательно буду вбивать это в головы своим дочерям, конечно, в том случае, если они еще захотят меня слушать. Что может дать двум растущим умненьким девочкам мать, которой, кроме огромной материнской любви, нечего им предложить? Алена, к примеру, предпочитает жить с отцом, который выполняет все ее прихоти и не запрещает встречаться с мужчинами гораздо старше ее самой. Более того, она уверена, что именно я подтолкнула Серегу к разводу своим истеричным поведением и запущенным внешним видом…
Вдобавок ко всем прочим неприятностям моя мама немного тронулась рассудком. У нее наступил период старческой деменции, и я теперь разрываюсь между ней и детьми, одновременно пытаясь зализать душевные раны. И знаете что? Иногда мне кажется, что эта рана не затянется никогда.
«Ну, Любаня, поплакали и будет пока».
Как по мне, растрачивать силы на нытье – пустая трата времени. А в моем случае – еще и непозволительная роскошь. Да я и физически долго страдать не могу – характер не тот. Поэтому утро следующего дня застало меня на кухне. Выпив наспех после душа огромную кружку растворимого кофе и съев несъедобный персиковый йогурт, я принялась варить маме куриный бульон. Попутно пыталась дозвониться до Алены и Насти, но оба телефона девчонок были выключены еще со вчерашнего дня. Немного поколебавшись, я позвонила домой на городской телефон.
Трубку вполне ожидаемо взяла Леопольдовна, моя свекровь.
– Что происходит? Почему мне не дают общаться с моими дочерями? – без слов приветствия начала я. – Немедленно верните им телефоны и…
– Меня это не касается! – нервно выкрикнула свекровь, тяжело переводя дыхание. – Я в этом доме никто, мне прекрасно дали это понять! Поэтому я собираю свои вещи, ноги моей здесь больше не будет, так и передай своему мужу!
– Он мне больше не муж!
– А мне он больше не сын! – парировала свекровь и повесила трубку.
Господи, что же у них там произошло?!
Полная самых нехороших предчувствий, я завезла в больницу маме куриный бульон и фрукты, узнала о ее состоянии, а потом помчалась в школу к девочкам. Если удастся – подкараулю их и увезу к себе. Сегодня у них, насколько я помню, мало уроков и они выходят вместе.