Клуб Волчайска был не вполне типовым. И если бы я всерьез увлекался краеведением, то обязательно бы насел на каких-нибудь старожилов, которые наверняка поведали бы мне его героическую историю. Что-нибудь вроде “когда-то давно это здание принадлежало фабрике дореволюционного промышленника и мецената Кузьмы Харитоновича Такого-то, а во времена революции…” Или, может быть “раньше здесь была школа, куда свозили беспризорников из всех окрестных деревень…” Или еще что-нибудь такое. Хотя скорее всего тут был какой-то амбар или склад. Утилитарное такое зданьице, на самом деле. Кирпичная коробка, на много слоев покрытая сверху штукатуркой. В тех местах, где этот слоеный пирог потрескался, было видно красную старую кладку. Ну и над входом еще проступали объемные цифры “1876”. Которые явно пытались замазать, но как-то не очень настойчиво.
– К этому году должны были построить новый дом культуры, – извиняющимся тоном объяснял Артем. – Но в стране сами понимаете, что творится, как-то не до того стало… Но к будущему году обязательно будет, так что не сомневайтесь…
– Ничего, мы люди неприхотливые, – заверил я. – На самом деле, мне здесь даже нравится. Прикольное здание.
– Раньше тут было… – начал Артем.
– Тссс! Если что-то скучное, типа склада, лучше не продолжай, – остановил я его. – А мы будем всем рассказывать, что у вас тут по ночам призраки злых НКВД-шников гремят цепями, и еще что кто-то воет на болотах.
– Ха-ха, призраки, – рассмеялся Артем. – За призраками – это вам в заброшенную штольню надо. У нас ребятишки про нее все время страшные истории рассказывают.
– А, то есть все-таки есть призраки? – прищурился я.
– Ну… Лично я не видел, – смутился Артем.
“Ангелочки” топтались на сцене, Вадим сидел за пультом и командовал. Цеппелины пока что сидели на стульях у стены и о чем-то своем шептались. Наташа стояла в самом центре и медленно пританцовывала, прикрыв глаза. Как будто слушая мелодию в своей голове. Творческая атмосфера, как она есть. В этот раз еще и с романтикой в виде палаток, которые мы с горем пополам все-таки натянули. И с клубным сортиром в кустах на улице. Да уж, туалета внутри клуба нет, а вот ларек уже открыли. Ну да, мы примерно так же гардероб в “Фазенде” устроили. Отгородили угол, построив там “домик”. Но здешний предприниматель на этом не остановился, он еще этому ларьку и название дал. На фанерке голубой краской было написано слово “Элегия”. Изящно так написано, с завитушками.
Я мысленно представил себе деревенскую дискотеку и фыркнул. “Элегия”. Поэтически-то как…
Но потом мне как-то даже немного стыдно стало за пренебрежительность. У этих волчайцев так-то нам всем учиться надо. Сортир при клубе, хоть и представлял собой четыре кабинки с дырками в деревянном полу, был чистым, краска на нем свежая, шпингалеты все рабочие. В самом помещении клуба никакой особой роскоши не было – деревянный пол, деревянная сцена, кулисы даже. К стене притиснута кафедра. Этот клуб явно тут не только для танцев-плясок используют. Но еще и какие-то собрания проводят. Ну, там…
Я задумался и понял, что понятия не имею, что за такие общие собрания тут могут проводить. Городских активистов? Советов по благоустройству? Просто какие-нибудь публичные лекции?
В голову навязчиво лезла фраза “вот передо мной сидит рожа, которая вчера не допила, а сегодня перепила…”
В какой-то книжке прочитал, это точно. Там как раз речь шла про публичную лекцию заезжего профессора и доктора. Гонорис-кауза…
Я представил, как за этой кафедрой стоит Женя Банкин и монотонно рассказывает собравшимся волчайцам о пользе рок-музыки для народного хозяйства и просвещения, и мне сразу стало весело.
