У края пыльной дороги, под палящим солнцем, стояли два юнца, а рядом лежал повидавший жизнь мопед.
– Этот проклятый мопед окончательно сдох! – с горькой досадой выругался первый, с силой пнув колесо сломанной техники, – Жаль, что я не могу бросить этот бесполезный кусок китайского дерьма в ближайшую канаву и просто уйти. Найдут ведь, непременно предъявят какой-нибудь выдуманный штраф, за нарушение экологии, будь она неладна. Хотя… его ещё теоретически можно починить и потом попробовать отбить немного денег, сплавив какому-нибудь лоху…
– Эрик, я вот всё никак не пойму: ты по жизни хронический неудачник, или это мне просто так показалось? – ехидно процедил второй детина, с нескрываемым презрением оглядывая ситуацию, – За лето, что мы вот так вот катаемся вместе, это уже третий по счёту транспорт, умерший под тобой мучительной смертью. Ладно мопеды, с ними всё ясно, но как ты между делом умудрился запороть почти новый электросамокат – загадка.
– Да заткнись ты к чёрту, мне и без твоих умных комментариев сейчас хреново! Или ты всерьёз думаешь, что твои тупые шутки мне как–то помогут? – злобно огрызнулся Эрик, чьи руки и майка уже были измазаны въедливым маслом от истекающей техники.
– Эрик, Эрик… Всё–таки ты не просто неудачник, ты ещё и истеришь, как тёлка с месячными, – продолжил язвить Серёга, с наслаждением заводя свой скутер. Он лихо поддал газу, и с противным тарахтением двухтактного мотора быстро ускорился, стремительно уехав прочь от дохлого мопеда своего кореша и его сиюминутных, не касающихся никого больше проблем.
– Вот козлина конченная! – сквозь зубы прошипел Эрик и с бессильной злобой швырнул грязную тряпку в спину удаляющейся Хонды.
***
Толкать эту дохлую китайскую клячу по прямой, в сущности, было несложно. Любой семнадцатилетний сопляк проделал бы этот путь с легкостью, а Эрику уже раз вчера стукнуло восемнадцать, но вместо долгожданных подарков жизнь преподнесла ему одни сплошные проблемы. Он так запарился за прошлый день, что не стал отмечать праздник.
– Серёга – долбанный урод и позёр! – Эрик с ненавистью и чёрной завистью, сплюнул густую слюну, мысленно прикидывая оставшееся расстояние до своего дома.
Толкать этого мёртвого китайского дракона общим весом килограммов под восемьдесят оставалось совсем ничего, меньше километра. Особая физическая помощь ему была не нужна, но вот моральную расплату он мысленно уже назначал – этому «дружку» нужно было жестоко отомстить. Серёгу необходимо было как–то публично унизить, чтобы он сгорел со стыда, почувствовал на своей шкуре. Например, взять и купить что–то круче его старенького японского скутера, чтобы сучёныш потом кусал себе локти от бессильной зависти: «Нужно во что бы то ни стало купить настоящую машину!» – пронеслось в его голове.
Эрика давно ничего не радовало по-настоящему, то былое юношеское воодушевление, предвкушение прекрасного будущего, потихоньку угасало и исчезало из года в год. То ли это была накопившаяся усталость, то ли начинающаяся взрослая апатия ко всему на свете. О чём он теперь мечтал? К чему, в сущности, шёл? Он будто бы переваривал одну неудачу за другой, без передышки. Сплошное дерьмо преследовало его буквально каждый месяц.
Не желая мириться с таким плачевным положением дел, он с новым приливом злости ускорил шаг, повернув многострадальный мопед на свою улицу.
Поломку самого первого мопеда ещё можно было как–то оправдать – тот тухляк уже при покупке подозрительно дымил каким-то фиолетовым дымом, он был с грехом пополам обменян на этот. Всё вроде бы было сделано нормально, мопед даже прошёл небольшой апгрейд: грузики вариатора и убитые поршневые кольца были заменены, всё должно было бы быть хорошо, но разве можно винить самого себя за то, что в отцовской канистре неожиданно оказался сотый бензин. Откуда он вообще у него взялся? И, главное – зачем он ему, с какого перепугу?
