Июль выдался жарким и сухим. Бездонное белесое небо без единого облачка навевало мысли о немедленном побеге из города. В моём селе сейчас благодать. У воды жара всегда легче переносится, а уж в лесу вообще кайф. Но увы, остаётся об этом только мечтать. Пока я не могу покинуть наш городской особняк.
С того момента, как я вернулся из плена прошло три года. Целых три года, вроде не мало, но для меня это пролетело как единый миг. Столько интересного и важного для меня и моей семьи случилось.
Из существенного – моя Оля на сносях. К декабрю, дай бог, родит мне дочку. Против сына возражать тоже не буду, но бабки кивают на животик и с умным видом говорят:
«Девка будет, вон пузо-то торчком стоит», – по их мнению, если живот остренький, то девка родится. А если округлый – пацан.
Жена за годы нашей семейной жизни расцвела. Немного округлилась и появилась в ней уверенность в своих силах. Она моя верная помощница. В нашем селе, которое получило название «Сомово» от моей фамилии, именно Ольга заправляет всеми делами. Под нею управляющий Арсений и староста Матвей. Всё, что связано с землей лежит на старосте. Арсений заправляет на лесопилке и нашем заводике, где мы изготовляем огнеупорный кирпич. Оля стучит им по ленивым маковкам и держит ответ передо мною.
А я же полностью погружён в дела на нашей верфи. Внезапное приобретение досталось мне непросто. Это цена моего плена и попытки порабощения. Один всевышний знает, каким чудом я смог бежать. Такие случаи очень редки, но мне повезло.
Верфь мне досталось в рабочем состоянии и даже со старым управляющим Фомой я ухитрился наладить рабочие отношения. Немолодой мужчина являлся одновременно и главным корабельным мастером, и управляющим. Опыта ему не занимать, но вот беда. Упрямый чертяка, переубедить его малореально. Иногда мне приходилось просто отдавать приказы. Фома тогда пытался обижаться и даже мешать моим новшествам. Убедить его можно было только одним способом – показать на практике, что моя идея работает. Тогда неохотно, но он признавал мою правоту.
Мы часто спорили до хрипоты, а каких мне усилий стоила реконструкция верфи. Совсем недавно на её двух стапелях собирали так называемые набойные ладьи. К килевой балке, роль которой играли крупные стволы дуба или липы крепились доски для увеличения высоты бортов. Технология изготовления досок – отдельная песня. В ствол вдоль его длины вбивали клинья и распорки, раскалывая таким образом дерево. Потом получившиеся заготовки обтёсывали и получали доски различной толщины. На этом фоне моя продукция была просто верхом совершенства. Мои доски имели одинаковую толщины и ровные края. Правда по верфям пустили слух, что мои доски долго не проживут. Но я относил это к проискам злопыхателей, мои идут доски нарасхват. И технологию их производства я уже отработал.
Ель и сосну рубили зимой, начиная с конца ноября по февраль. Желательно это делать в новолуние, так старики бают. Зиму стволы лежали в лесу, так древесина крепче становится. Сам не проверял, но мастера врать не будут. А когда сходил лёд, стволы сбивали в плоты и спускали к моему селу. Там с помощью лошадей мои рабочие укладывали лес в штабеля так, чтобы древесина проветривалась. Сверху сбивали навес от прямых солнечных лучей и дождя. Отдельно лежат стволы дуба и лиственницы. Без них никак, самые важные элементы судна изготовляются именно из дуба. Срок жизни судов с использованием дубовых досок от десяти до сорока лет. Говорят, что английский дуб ещё дольше стоит. Но где мы, а где Англия.
Далее сезон дерево сохнет и только потом мы пускаем его на распиловку. Процесс не быстрый, зато на мою доску запись задолго вперёд.
