Глава 1-я: в которой заснеженный лес окружает дорогу, и в голову под звуки оперы приходят размышления о жизни
Заснеженные деревья. На каждой веточке лежит пушистый снег. Сказочная картина. Почему сказочная?
Мы с детства это впитали. Иллюстрации в книжках с детскими сказками, кинофильмы и мультики. Везде зимний лес – это снег на деревьях. С детства так и закрепилось, и повзрослев, люди приходят в умиление при виде заснеженных веток, а попросту, впадают в детство. Сердце щемит тоска. Остались только воспоминания счастья. Того самого безусловного, абсолютного счастья, когда день длится вечность, городской двор размером с государство и деревья такие большие.
Впадать в детство, хоть и приятно, но все же опасно. Особенно, если ты за рулем, и кроме заснеженных деревьев вокруг дороги, падающий крупными хлопьями снег, ухудшающий видимость. Ну, и конечно, гололед. Нужно быть осторожным, но дрема накатывает все сильнее, уже рисуя свои сновидения наяву.
Мизгирёв вытаращил глаза, проморгался, зевнул, покрутил головой, отгоняя сон. В автомобильном радиоприемнике шипел эфир, давая понять, что до этой местности радиоволны не долетают. Ну, что ж! Наверное в машине жены есть какие-то диски. Мизгирев нажал на кнопку сиди-проигрывателя. Зазвучал симфонический оркестр, наигрывая под скрипки, трубы и литавры что-то с определенно русскими мотивами. Ну, да! Если звучит английский рожок, то это русская музыка. Повеяло сказкой.
Рядом, на пассажирском сиденье тихо дремлет жена. «Марфушечка-душечка!» – шутливо зовет ее муж, но она обижается. Это из одного детского фильма, и героиня под таким именем вовсе не положительная. А так-то жену зовут Мариной. Что бы она не обижалась, Мизгирев приводит в пример другой фильм, в котором у царя есть Марфа-царевна. Так и привыкли оба. Не то, что разные слащавые прозвища типа «Зайка!» или «Рыбка!». Мужа Марфа-Марина звала исключительно по фамилии, а так-то его имя – Сергей.
Из динамиков раздался энергичный оперный хор. С чего бы это вдруг жена слушает оперу? Почему не привычный шансон? Мизгирёв удивился, но ответ обнаружился скоро. Музыка смолкла и диктор с голосом «Приходи сказка!» начал свое «В некотором царстве, в некотором государстве». Вот оно что – жена слушает сказки? Как романтично…
Мизгирёв вслушивался в повествование сказочника, пытаясь понять, в чем там дело, кто кого любит и от кого спасает, но время от времени отвлекался – мысли возвращали его из сказочного мира к привычным размышлениям о мироустройстве. Такого уж он был философского склада ума, а может, просто любил пофилософствовать.
Бросив недодуманной мысль о причинах сказочного восприятия заснеженного леса, Мизгирёв задумался о жене и отношениях с ней. Они прожили вместе тридцать пять лет в одном браке. Для него это была единственная и первая любовь. Марфа до знакомства с Мизгирёвым была более опытной. Их любовь была настоящей, классической – со свиданиями, цветами, мороженым, поцелуями в подъезде и письмами с признаниями в любви.
Все эти пресловутые кризисы среднего возраста Марфа и Мизгирёв преодолели без потерь. Пятидесятилетний рубеж отметился некоторым напряжением отношений. Что это? Зрелые люди прикоснулись к неким особенным струнам души? Особое понимание личной свободы при условии сохранения семейного союза. Жить вместе, но иногда быть врозь – не в разных комнатах, а в разных мирах, контуры которых пролегают по разным телепередачам, разным книгам и разному отношению к своим уже совершенно взрослым детям.
