Мои первые звёзды. Вторжение

Солнце… Редкий гость в наших местах, сегодня представало во всей красе, открывая свой светящийся яркий лик миллионам горожан. На душе автоматом становилось радостней, жизнь начинала казаться не такой уж сложной штукой и даже воздух как будто был чище. Странные метаморфозы…

Нет, с сугубо научной точки зрения я, конечно, понимал их причину, повышенное выделение эндорфинов, вызванное теплым явлением солнца, по которому тут у каждого выработалась хроническая тоска, заставляет тебя щуриться с глуповатой блаженной улыбкой и чуть ли не пускаться вприпрыжку навстречу давно забытым цветам, в которые окрашивается казалось бы безнадёжно серый город.

Эххх… Я блаженно сощурился, подставляя лицо под теплые невидимые лучи добра и умиротворения. Спешить никуда не хотелось. Я и не спешил.

До дома топать было ещё около часа бодрой походкой, но я сознательно решил проигнорировать городской транспорт, потому что это казалось кощунством – лезть в душный автобус в такой замечательный день. В уши лилась приятным ручейком музыка. «Коз мама, мама, айм коминг хом» – тихонько подпел я Оззи. Какая же чертовски удобная штука эти беспроводные наушники! Торчат себе в ушах и никаких мешающих проводов, норовящих зацепиться и вырвать наушник из уха при малейшем повороте шеи.

Настроение было приподнятое. По телу разливалась легкая томная усталость после тренировки. Вообще, я не был ЗОЖником, никаких ежедневных утренних пробежек, никакого правильного питания, мог и прибухнуть с друзьями и так, на сон грядущий, выпить бутылочку пива или бокал красного. Но тем не менее молодой организм требовал нагрузок и требовал настойчиво. Я не был хлюпиком, сложение у меня крепкое, плотное, питаюсь «с отличием», и обзавестись в неполных двадцать лет пузом и грудью мне совсем не хотелось. Сейчас я был обласкан вниманием не только девчонок ровесниц, но и дам постарше, мне это крайне льстило и променять это на жировые запасы на случай вынужденной голодовки я был не готов. Я выбрал путь спорта.

От мыслей про дам в голове сформировался образ Насти. Она не была моей девушкой, у меня сейчас вообще не было девушки, я наслаждался свободой, с вытекающими из неё ни к чему не обязывающими встречами и знакомствами. Но Настя мне нравилась. Отношения у нас были чисто деловые и немного дружеские, она училась в параллельной группе, у неё был парень старше меня и на тачке. На мой взгляд, не красавец, но сердцу ведь не прикажешь.

Внезапно Aerosmith в наушниках самым кощунственным образом был прерван пиликаньем вызова. Я посмотрел на часы – мама. Тапнул по правому наушнику:

– Да, мам?

– Олежек, ты скоро? Я ухожу в парикмахерскую, на плите свежий борщ, только выключила, купила свежий хлеб. Приду через пару часов. Может, если договорюсь с тётей Лизой, то пойдём по магазинам. Ну всё, сын, я побежала, целую!

– Хорошо, мам, спасибо… – сказал я уже Стивену Тайлеру, который сменил маму в наушниках.

Это был фирменный мамин стиль – задать не предполагающий ответа вопрос, сказать много всего и отключиться. Я с улыбкой вздохнул. Борщ это очень хорошо, борщ я конечно же люблю, особенно свежий, особенно с ломтиком свежего хлеба. В животе заурчало. Нет, всё равно пойду пешком, идти осталось минут пятьдесят, как раз организм после тренировки сейчас активно сжигает углеводы из небольшой жировой прослойки, не надо ему пока подкидывать свежих. А вот за водичкой в магазин, пожалуй, зайду.

Парикмахерская, в которую ходила мама, была недалеко от дома, в пределах одного квартала, я и сам в ней стригся. Жил я с родителями. Мама работала на дому, оказывая бухгалтерские услуги, отец, инженер-технолог по образованию, – директором производства в довольно крупной компании. Деньги в семье водились, но я, как бедный студент, позволить себе квартиру или машину не мог. Папа считал, что я не должен привыкать к халявной роскоши, а мама, добрая душа, втихаря помогала, как могла. Я не жаловался, меня пока такая жизненная обстановка вполне устраивала.