Часть 1. ФРАКИЯ
В диких Родопах, недалеко от священной горы Когеон, протекал безымянный ручей. По весне он превращался в сердитую горную речку, а летом его прозрачная, ледяная вода еле струилась по каменистому ложу. Зимой он замерзал, и фракиянка Дромихета, придя утром по воду с кожаным ведром, разбивала ногой тонкий, голубой лёд, повисший над живыми струями. Набрав воды, она неторопливо шла в гору к своей хижине, а следом за нею топал по снегу, стараясь попасть толстыми ножками след в след, малыш.
Однажды, оглянувшись, она заметила, что ребёнок всё ещё стоит у ручья, прислушиваясь к чему-то. Было яркое зимнее утро: фракиянка набрала полную грудь морозного воздуха и, на миг отрешившись от будничных забот, огляделась по сторонам. Сверкающие горы вокруг торжественно возносились к синему небу, к чертогам божества, откуда Великий Отец фракийцев с любовью глядит на своих детей; склоны гор, тёмные кроны сосен, крыши селения покрывал снег; длинные тени на нём были чисты и глубоки, а стволы сосен казались выкованными из красной меди. Счастливо улыбнувшись, женщина окликнула сына.
– Он говорит, – сообщил малыш, поднимаясь с кряхтением по склону.
– Кто? Ручей? – развеселилась мать.
на торопилась раздуть огонь в очаге, вскипятить воду, дать овцам корм и не стала продолжать разговор. Но каким задумчивым было лицо её сыночка! Что-то в нём бродит, проснулось; иной раз так разумно глянет. И озабоченно покачала головой: пора мальчонку учить.
А в доме уютно пахло дымом, весело прыгал среди камней очага огонь, старый дед ловко плёл корзину. Помешивая булькающую похлёбку, мать наблюдала за сыном, игравшим с новорождённым ягнёнком. Чудной мальчишка , да и только. Заливается смехом, что колокольчик. Прижимает к груди дурашливого ягнёнка, баюкает: ну приличны ли такие нежности будущему воину? Знать не знает, что его забавная игрушка очень скоро станет глупой овцой, летом будет разгуливать с репьём в шести, а осенью Дромихета по вдовьему делу позовёт соседа, и скотинку прирежут за сараем. Уже три года, как она вдовела. Отец мальчика, молодой горец, приведя в дом жену из дальнего селения, тут же отправился в поход за славой, за добычей – и сложил голову. Звали его Спартаком, и был он третьим сыном у деда, младшим , последним ; первые двое и жениться не успели, сгинули без чести и добычи: такова воинская доля. Малыш родился после гибели отца, и назвали его также – Спартаком.
Дромихета несла бремя бедности гордо и незаметно. Их хижина стояла на краю селения; дед был кузнецом: старая кузница разваливалась под обрывом. Несколько овец и коз кормили и одевали вдову, старика и ребёнка. А сколько съедобной всячины можно собрать летом в горном лесу; сколько сладких корений можно выкопать, пока пасёшь скотину. К тому же община каждый год выделяла вдове земли на двух мужчин, и , хотя трудно ей давался урожай, в доме водились рожь, и просо, и чеснок. Не слыхивали соседи жалоб от Дромихеты, всегда она была спокойна и приветлива, – только старилась не по дням, а по часам. И так же стремительно рос её мальчишка.
К вечеру у хозяйки выдавалась тихая минута. Сыночек, набегавшись, насмеявшись, наевшись, спал, уронив тяжёлую голову в набитую овечьей шерстью подушку. Дед похрапывал, свернувшись клубком на овчине. Поправив тлеющий в очаге огонь, Дромихета садилась возле тепла и, зашивая костяной иглой дырки на одежде, думала о будущем. Думы её были светлы , потому что впереди обязательно ожидают счастье и достаток. У неё растёт необыкновенный сын. В свои три года он похож на пятилетнего. Как он разбросал ручки и ножки, как горячо его тельце, как густы рыжие волосики! Только зачем он так всему радуется? Зачем разговаривает с ручьём и ягнёнком? Он – будущий воин, ибо все бесы, – племя, родившееся из зубов Дракона, – воины, а воины должны быть безжалостны и свирепы.
