Сегодня ночью я собирался сбежать. Но эти идиоты всё
испортили.
На улице оглушительно заревела сирена. Я вскочил с жёсткой
неудобной кровати и опустил голые пятки на холодный каменный пол.
Цепи на моих ногах и руке звякнули.
Из коридора слышался топот и панические крики.
— Нападение! — орал один из тюремщиков. — На нас напали! Где
старший надзиратель?
Откуда-то издалека доносилась стрельба и взрывы. Почему именно
сегодня? Я так долго ждал этого дня, а они испортили мне всё
удовольствие.
Вчера мне поменяли тело, чтобы продлить мучения, переселили в
новое, намного моложе предыдущего. А сегодня я собирался бежать, но
только через пару часов после отбоя. Придётся импровизировать на
ходу.
— Тревога! — послышался хриплый рёв начальника тюрьмы через
громкоговорители. — Нападение! Всему персоналу! Ввести в действие
протокол «Спасение»!
А вот это плохо. Протокол значит одно — уничтожить всех
заключённых. Это же секретная имперская тюрьма Вертекс, отсюда не
выходят живыми. А «Спасение» — потому что наши надзиратели считают,
что спасают империю от нас.
Надо торопиться, если хочу вырваться отсюда после всех этих лет
заточения.
Я бросился к стене, где был прибит крюк, на котором держалась
цепь, сковывавшая правую руку. Крюк установлен хитро, у меня ушло
несколько лет, чтобы сделать это.
Пригодились советы от человека из соседней камеры, без них
надзиратели давно бы поняли, что что-то не так. Если дёрнуть крюк с
силой, он будто держался намертво, а если потянуть его особым
способом, то он выйдет из стены.
Я вытащил крюк и обмотал цепь на правую руку поверх татуировок,
тоже в виде цепи. Остались кандалы, сковывавшие ноги, от них тоже
надо избавиться, но пока придётся подождать.
Над крюком — книжная полка с религиозными книгами и толстенными
томами по истории. «Жизнеописание Таргина Великого», том 23, часть
4, полное собрание из 56 томов. У меня был только двадцать третий и
сорок второй.
Середина вырезана у обоих. Из первой книги я взял загнутый кусок
металла, который был сделан из стальной кастрюльной ручки. Из
другой достал толстый ржавый гвоздь, вытащенный из кровати. Книги
перестали проверять последние лет десять, когда пришёл новый
начальник тюрьмы, и надзиратели обленились.
— Займусь блоком «Бэ»! — послышалось в коридоре.
Моя камера самая крайняя у стены, до меня доберутся не сразу. За
окном послышалась автоматная очередь, следом раздался оглушительный
выстрел из пушки, затем заголосил пулемёт.
И кто это напал? Вряд ли пришли за мной, меня должны забыть за
столько лет.
— Нет, пожалуйста! — послышался одинокий крик.
И сразу выстрел, совсем рядом, но всего один. Значит, у палача
нет компании. У меня будет чуть больше времени на подготовку, пока
он перестреляет остальных.
Я набросал на кровать книги и свернул одеяло так, чтобы со
стороны казалось, будто лежу я сам. Теперь самое сложное, но это у
меня получится, новое тело помоложе и посильнее прежнего. Придурки
из столицы сами себе удружили.
Подошёл к стене, забрался по холодным камням, едва выпиравшим из
стены, и зацепился за ржавую водопроводную трубу, висящую под самым
потолком. Осталось подтянуть ноги, ими я обхватил трубу.
Когда-то давно в трубе текла вода, и она часто протекала,
заливая мне камеру. Всё для моего «удобства», чтобы у меня всегда
было сыро и холодно. Потом её перекрыли, но так и не убрали.
Зря.
Мои татуировки на предплечьях, изображающие цепи, начали
нагреваться и едва заметно светиться. Отставить! Ваше время ещё не
пришло. Они идут со мной с тела на тело, с тех пор, как мне их
вживили вместе с душой Небожителя. Они всегда были со мной даже в
этой тюрьме.
— Нет, прошу вас!
Это голос молодого контрабандиста, который сидел через камеру от
меня. Приятный в общении парень, который утверждал, что его
подставили.
