Крестьянин повалился лицом в снег и хрипел, не в силах подняться. Удар пришел словно из ниоткуда. Не иначе, противник состоял в сговоре с дьяволом. А может, это сам дьявол явился за ним? Видит Бог, это было бы вполне заслуженно, подумалось крестьянину[2].
Голова гудела. Сквозь шумную пелену он слышал, как завывает ветер в ветвях, хлопает дверь, распахнутая сильным порывом. Как кричат вороны в ненастном небе.
«Падальщики», – подумал крестьянин.
Не спешите улетать, тут будет чем поживиться.
Затем – неторопливые шаги по мерзлой земле. Крестьянин зажмурился, его парализовал страх. Шаги затихли, противник стоял прямо над ним. Гнетущая тишина окутала все вокруг.
Но ненадолго.
– А ты и не чаял снова увидеть меня?
Это голос. Спокойный, уверенный. Крестьянин хорошо его помнил, однако надеялся, что никогда больше его не услышит.
– Ну, хватит валяться!
Крестьянин с трудом перевернулся на спину. Снежные хлопья падали ему на лицо. Он медленно открыл глаза.
И с трудом различил над собой три фигуры: какая-то девушка, старик – и он.
Иоганн Лист.
«Уж лучше бы рогатый», – простонал про себя крестьянин. Затем осторожно сел, потрогал ушибленный затылок, поднял на Иоганна глаза и прищурился.
– Что тебе нужно?
– Мои деньги.
– Какие деньги? – Крестьянин украдкой нашарил короткий железный прут, висевший у него на поясе. – Не понимаю, о чем…
И вновь он был застигнут врасплох, не уловил движения – левую ногу вдруг пронзила резкая боль. Крестьянин, испуганно вскрикнув, увидел нож, вонзенный в бедро, острый, как осиное жало. Он узнал этот клинок с украшенной рукоятью – даже держал его в руках в свое время… Крестьянин потянулся за ним, но противник оказался быстрее: он без труда выдернул нож и приставил к его горлу.
– Нога заживет, горло – нет. Где мои деньги?
Крестьянин зажал рану рукой. Кровь протекала сквозь пальцы и впитывалась в снег. Он всхлипывал, издавая неразборчивые звуки.
Девушка шагнула к Иоганну.
– Это и впрямь так необходимо?
– Поверь мне, если б ты увидела то, что довелось увидеть мне, то потребовала бы его голову… Идите к саням, принесите вещи. Мы с ним скоро закончим.
С этими словами Лист поднял крестьянина за шкирку, точно мелкого щенка, и потащил к двери. Через мгновение они скрылись в полумраке дома.
* * *
Запах старого крестьянского дома сразу ударил в нос – застоявшийся воздух вперемешку с порченой едой и плесенью.
Как тогда, в камерах.
Иоганн невольно скривился.
– Ты хоть раз проветривал эту дыру с тех пор, как я убрался отсюда?
– Зачем? Так хотя бы болезни внутрь не попадут.
Скривившись от боли, крестьянин заковылял быстрее, но Лист снова ухватил за шиворот.
– Не так быстро! Спешка – мать всех пороков.
Крестьянин замедлил шаг и послушно провел Иоганна по грязному коридору с грубо оштукатуренными стенами. Низкий потолок держался на мощных почерневших балках, двери в комнаты были закрыты. Окна, похожие скорее на бойницы, едва пропускали свет. Толстые стены заглушали всякий шум, и было тихо. Слишком тихо, подумал Иоганн. Гнусный запах и темнота навевали мысли о склепе.
