– Снегурочка! Настоящая? Охренеть! А чего ревешь?
Я покосилась на высокого молодого мужчину.
И отвернулась на всякий случай.
Он только что выскочил из дверей районного отделения полиции и, раскинув руки в стороны, радостно проорал в темное по-зимнему небо:
– Аха-хах! Съели, суки?!
Нос уже заложило от слез, так что волей-неволей пришлось шмыгнуть.
– Молодой человек, идите куда шли.
– Не, погоди. Ты чего? Нельзя реветь! Новый Год же! А ты Снегурка! Хочешь, утешу? Согрею твои милые красные щечки!
Я посмотрела на дурацкий колпачок с помпоном на его взлохмаченной голове и заревела опять.
Новый Год, да!
И у меня еще три заказа на поздравления! А напарника забрали в обезьянник до утра. Чтобы проспался и больше ни к кому драться не лез.
Не Дед Мороз, а олень!
Рождественский!
И что я теперь делать буд-у-у…
– Эй, Снежок, а ну, рассказывай!
Сильные руки обхватили меня за плечи и развернули. Черное пальто, бывшее на нем, распахнулось. А под ним…
Я даже сглотнула набежавшую невольно слюну.
Пресс красивый, да.
Такие в журналах всяких спортивных печатают. Кубики-кубики, сплошные мышцы. И ни грамма жира нигде.
Просто идеальный торс.
Слюна выделяется непроизвольно.
И вообще, от него чем-то неуловимо мужским веяло. Силой. Уверенностью. Властью.
Опасностью.
– А вам не холодно? – я подняла на него заплаканные глаза и задала самый идиотский вопрос на свете. – Зима же. А вы голый.
– Зато, видишь, у тебя сразу из других мест потекло, – он нахально и белозубо улыбнулся.
Я отчаянно покраснела.
На что это он намекает?
Я вообще-то приличная девушка! И на посторонних голых мужчин пялиться не имею привычки.
Так только… Если исподтишка…
Чтобы не видел никто.
– Говори, что случилось! – потребовал он, став серьезным.
– Да какая вам разница? – стремясь освободиться, я дернулась в его руках. – Пустите! Мы с вами незнакомы.
– Ты Снегурка. Я Мороз, – он мотнул головой, раскручивая помпон на колпачке. – Что еще тебе надо? Говори! Я не позволю такой крошке реветь в Новый Год.
Я вздохнула.
Не отстанет, видимо. Прилип как леденец.
К заднице.
У меня даже ягодицы зазудели от этой мысли.
В принципе, а что я теряю? Торопиться мне уже некуда. Детей поздравлять уже некому. Остальные преподаватели нашего дома культуры тоже заняты.
Даже директор.
Который второго января настучит мне по шее, кстати.
– Ну?
– У меня напарника забрали, – я кивнула на здание полиции. – Он напился и полез в драку с гостями на заказе. И вот… А мне еще рабо-отать…
Слезы опять зажгли веки горячей солью.
– И все? – лицо незнакомца стало изумленно-веселым. – И ты из-за этого плачешь тут на морозе?
– А что мне делать? – с обидой уставилась я на него. – За заказы эти, между прочим, заплачено авансом. И игрушки были закуплены на подарки! А теперь у меня ничего нет, кроме адресов. Даже мешок этот придурок потерял!
Я уронила лицо в ладони.
Вот точно придурок!
Если бы я знала, что уважаемый всеми учитель робототехники Виктор Александрович Дугов после нескольких рюмок водки становится таким сумасшедшим и агрессивным, я бы ни за что с ним работать не пошла!
А ведь он мне казался приличным и порядочным.
Оказался просто алкоголиком без силы воли!
– А ну перестань! Хватит! – хамоватый полуголый наглец запрокинул мое лицо кверху.
Своими пальцами стер с моих щек едкую влагу слез.
И посмотрел так…
Я просто утонула в его взгляде.
Красивом. Насыщенно-синем. С мерцающими серебром искорками на самом дне.
По первому впечатлению холодном и остром.
Но если встать вот так, как мы сейчас стоим. Посмотреть вблизи внимательно. То сразу понятно становится, что глаза у него задумчивые.
Глубокие.
– Так. Ну, шапка у меня есть. Как минимум, – он погладил большими пальцами мои щеки. Улыбнулся загадочно. – Так что не ссы, Снежка! Прорвемся!
