– Ты! Мудак! – я со всей дури пнула огромный черный джип в дверцу.
Шпилька с металлической набойкой звонко проскрежетала о кузов машины.
Оставила светлую, глубокую борозду на блестящей темной краске.
Тормозные фонари вспыхнули красным.
Да твою ж…
Вот только этого мне и не хватало! Очевидно же, что за рулем такой машинки не будет сидеть интеллигентный дядечка в летах. А это значит – будут разборки.
– Слышь, курица, – из-за руля выпрыгнул здоровенный молодой человек в кожаной куртке. – Ты охуела колготками так махать? Я ж тебе ноги выдерну сейчас…
Я задрала нос повыше. Сцепила зубы покрепче.
Вообще-то, виновата не я. А он!
– Смотреть по зеркалам не учили, юноша?
Презрительно цедить обидные слова через губу я еще в школе мастер-классы давала. Выживать мне пришлось научиться очень рано.
Но на всякий случай бросила взгляд на крыльцо госпиталя
Никого!
Только Иван Петрович с медсестрами курит у лавки. И то хорошо, с одной стороны. Орать только погромче надо будет, если что.
– Стоп, стоп, стоп! – харизматичное лицо атлета в кожанке скривилось в ухмылке. – Сама ко мне прибежала, да? Надо же. Уже соскучилась, госпожа доктор?
– Госпожа, да не твоя, мальчик, – я тоже язвительно улыбнулась.
Не узнать его было невозможно. Это же тот самый хам, которого я полчаса назад в отделении отгавкала за громкость и борзость.
– А ты не много на себя берешь, кошечка? – он придвинулся ко мне вплотную.
– Лапы убери!
Я попыталась отодвинуться, но он не позволил.
Обхватил за талию ручищей, рывком подвинул к себе.
Я уперлась ладонями ему в грудь. Я бы и когти туда вонзила, но под пальцами как будто не живое тело было, а каменная статуя.
Офигеть.
Давно я таких не трогала. В последнее время на дряхлых старичков-ветеранов только везет.
Да и те на больничных койках лежат бревнами обычно.
– Руки у меня сильные, да, – улыбка из ехидной вмиг превратилась в обольстительную. – И все остальное тоже не подкачало. Могу продемонстрировать хоть сейчас. В тачке места много.
Лет десять назад я бы от такого тембра голоса и накачанного тела просто лужицей растеклась.
Но именно эта, последняя десятилетка, принесла мне вначале мужа, потом сыновей-двойняшек. А потом развод с этим самым неверным мужем.
И адские условия работы, которые я вынуждена терпеть, чтобы держаться на плаву.
Так что…
– Котик мой, – отзеркалила я пошлое обращение. Погладила ласково его пальчиками по лицу. – Беги, развлекайся. Я немножко на работу опаздываю. А ты в следующий раз смотри, куда едешь. А то ведь не только дверцу могут поцарапать, если не на того нарвешься.
Я попыталась снять со своей талии его руку.
И обалдела повторно. С таким же успехом можно было разжимать металлический обруч.
– Ну, куда ты, кошечка? – Он снова подтянул меня ближе. – Мы еще не договорили. Нужно обсудить условия.
– Какие условия?
Что-то меня эти его игрища начали уже напрягать.
– Как какие? – он развернулся, поворачивая меня вместе с собой. – Дверь видишь? Ремонт нужен. Требовать деньги с женщин я не привык. Но у меня есть для тебя охуенное предложение, как ты сможешь со мной расплатиться.
– Ты охренел? – я чуть не подавилась воздухом. – Это ты меня чуть не задавил! Я могу камеры поднять с парковки и в суд на тебя подать вообще-то!
– Забава Ивановна! Вас подождать? У нас там вообще-то работы выше крыши.
Аллилуйя!
Проснулся, блин!
Мои коллеги из отделения докурили. И, видимо, все-таки поняли, что я тут не мило беседую, а проблемы у меня.
– Забава? – мой наглый преследователь очень натурально охренел от удивления.
– Имеешь что-то против исконно русских имен? – окрысилась я в ответ.
Да, Забава!
И горя я от своего имени хапнула столько, что с детского сада мечтала переименоваться в обычную Таню или Катю.
