–А тебе особое приглашение нужно? Пошла вон вместе со всеми!
Я вжалась спиной в стену.
Что вообще за дурдом тут разворачивается?
Трое огромных накачанных в кожаных куртках мужчин ворвались в квартиру как ураган. Не слушая никаких объяснений и визгов противных теток из службы опеки. Просто вышвырнули их в подъезд и все.
А меня от истерики держало только одно – Маргошка.
Как только моя подопечная увидела их, с диким воплем «Папа!» она бросилась к самому страшному из них. И повисла на шее как обезьянка. Прижалась худеньким тельцем к этому ужасному человеку.
Это что, ее отец?
–Папа, не выгоняй Женю! – заверещала девочка. Обхватила ладошками небритые щеки мужчины. – Она меня тоже не хотела отдавать этим тетям!
–Ты кто? – мужчина подошел ближе.
Замер передо мной громадой. От него пахло ...мужчиной. Я невольно съежилась от ужаса. Что-то мне подсказывает, что даже заступничество дочери ему нипочем.
–Дочь, твоя Женя глухая, что ли? – обнимая Маргошку, хмыкнул он.
Девочка замотала головой, а я возмутилась:
–Вы что себе позволяете? Кто вам вообще дал право вот так вот врываться? Даже если вы отец Маргари...
–Уткнись и не верещи! Я Аксай. Дочь, а это твоя нянька? – темно-карие глаза мазнули по мне равнодушно, даже холодно. – Хорошая? Любишь ее?
–Люблю! Пап, Женя очень хорошая!
Да ты ж моя прелесть!
Вот уж кого-кого, а Маргошку я тоже любила всем сердцем. Чудная девочка! Просто сокровище, которое осталось совсем одно.
А вот с папашей ей явно не повезло!
–Не смейте так со мной разговаривать!
Хам и грубиян!
Я просто кипела от возмущения.
–Все порешали? Прозвонись еще, чтобы проблем не было. Чтобы этих коз еще и в дом не прислали, понял? – он отдавал приказы своим громилам, совсем не обращая внимания на мои слова. Держал Маргошку одной рукой, как котенка на локте. И расхаживал по квартире прямо в ботинках, выискивал что-то. – Слышь, нянька! Вещи собери быстро. Мы уезжаем отсюда. Живо!
–К-ак? Куда? – я растерялась от неожиданности. Но от стены, наконец-то, отлепилась. – Куда вы увозите Маргариту? Ей нельзя отсюда уезжать! В опеке сказали...
–Срать я хотел на твою опеку, – равнодушно бросил он. – Вещи, сказал, собери. Моя дочь будет жить со мной. Раз ее мамашка решила двинуть кони раньше времени.
–Как вы так можете так выражаться при ребенке! – мне хотелось дать ему по бритой голове.
Ну, разве можно такое сейчас говорить, бесчувственный чурбан!
Смерть Елизаветы Павловны, моей работодательницы и мамы Маргариты, была неожиданной. Нам просто позвонили на стационарный телефон из посольства во Франции и сказали, что она скончалась в отеле, где отдыхала.
Что делать дальше – я просто не представляла.
–Бля, какая ты визгливая! – поморщился Аксай. – Можешь свой рот на замке держать? И вещи собирай в темпе, мне тут сидеть не улыбается. Дочь, игрушки брать будешь?
–Буду! А я к тебе поеду? Прям домой?
–Домой, – на мгновение суровое лицо мужчины смягчилось улыбкой. Едва заметной, так, в уголках губ. – Давай, бери, что тебе надо. Ребята отнесут в машину.
Он ссадил девочку на пол, и та юрким мышонком метнулась в детскую.
–Слушай сюда, нянька, – заставляя вновь упереться лопатками в стену, Аксай вдруг надвинулся на меня. Скользнул взглядом в вырез рубашки, и я поспешно сгребла воротничок рукой. - Лизка у французов откинулась не совсем мирным способом. И сейчас будет херова гора проблем из-за нее. Мне это не надо. Тебе надо?
Я не совсем поняла, о чем он говорит, но проблем мне точно не надо.
Никаких.
Поэтому я отрицательно покачала головой.
–Поэтому слушай и делай, что я говорю. Дочь я отсюда увезу. Нахер все эти делегации. Собери ее вещи и документы. У тебя пять минут. Поняла?
Я попыталась вначале собрать в кучку собственный мозг.
