На уступе скалы, пред которой
блестела под заходящим южным солнцем морская гладь, стояли двое:
темноволосый загорелый юноша в коротком хитоне с одним рукавом и
девушка в синем гиматие[1] до середины икр, волосы которой были
собраны узлом на затылке. Он обнимал ее, а она положила голову ему
на грудь. Видно было по одежде, что эти двое занимают разное
положение, но все же и это не помешало им вместе наблюдать за
закатом над чужим морем. Удивительным закатом, алым, торжественным,
раскинувшимся на полнеба, последним.
Янтарное солнце обжигало горизонт,
оставляя в покое вздохнувшее с облегчением море, с которого теперь
отдавало прохладой. Редкие слоистые облака растянулись багровыми
потеками. Казалось, небо пролило в воду кровь, и она растворялась
теперь в тихих волнах и лизала вместе с ними неподвижную глыбу
скалы. Весь берег Понта Эвксинского[2] замер, затих, притаился,
подавленный таким величием неба. Даже ветер вдруг унялся. И только
кружила под красным полотном зарева большая черная птица.
- Море неспокойно, - произнесла
девушка, сильнее прижавшись к юноше. Он успокаивающе провел рукой
по ее спине.
- Разве? – спросил ее спутник и
поцеловал в висок. – По-моему, оно тихо. Или ты заката
испугалась?
- Понт Эвксинский зря переименовали.
Понт Аксинский ему больше подходит. Спокойствие этой воды
обманчиво. Кажется, оно ласково, а в следующую минуту уже чернеет,
- с опаской глядя вниз, на отраженное в глубоких волах небо,
произнесла девушка. Тот, кто обнимал ее, проследил за ее взглядом и
тоже наблюдал теперь за покрасневшим морем.
- Не бойся. Я же с тобой, - отвечал
он мягко, желая успокоить спутницу. - И не поднимется такой волны,
достанет до этой скалы и сметет нас.
- Это такая несправедливость, - вдруг
проговорила девушка. Она отстранилась и взяла юношу за обе руки,
глядя в глаза. - Почему, если ты и я любим друг друга, мы не можем
быть вместе? Почему? Скажи мне.
Она сжала его ладони своими.
- Не гневи богов, - мягко попросил
он. – Значит, так должно быть.
- Но почему так должно быть?
- Не знаю. Это испытание свыше.
Черноволосый коснулся ее губ своими,
и девушку окутала такая щемящая нежность, что на ее глазах вдруг
появились слезы.
- Я не хочу такого испытания, -
горько произнесла она, прежде чем запустить обе руки в черные
жесткие волосы юноши и полностью отдастся чувствам, дарящим
болезненное наслаждение.
«Твои испытания я возьму себе», -
подумал тот, прижимая спутницу к себе и касаясь осторожно, почти с
благоговением.
Они были настолько заняты друг другом
– сначала созерцанием, потом прикосновениями, поцелуями, что не
видели позади себя человека, притаившегося в тени камней. А вот он
их видел и слышал прекрасно. И каждое их слово было для него
ударом. Удар за ударом наносили юноша и девушка тому человеку, не
ведая этого. Но он чувствовал не боль – ярость наполняла его, не
давая другим чувствам завладеть сердцем.
- Как хорошо, что нам сегодня удалось
убежать, - произнесла, наконец, девушка, нанося последний,
смертельный удар. Они хитростью покинули город – сестра и верный
слуга помогли, зная, что в этом месте их никто не найдет. Слуга
поможет и вернуться обратно, в дом, в котором остался ненавистный
муж.
- Однажды мы навсегда убежим. Потерпи
немного, - сказал юноша весело. Темные глаза его блестели.
Их пальцы переплелись, и подул ветер.
Волны становились все больше, и все неистовее бились они о скалы, и
кровавой пеной лизали песчаный берег.
Солнце почти скрылось за горизонтом.
Большая птица что-то гортанно прокричала.
Сейчас человек выйдет из тени и все
начнется.
[1] Древнегреческая верхняя одежда в
виде прямоугольного куска ткани.
[2] Древнегреческое название Черного
моря, переводится как «гостеприимное море». Первоначально звалось
Понт Аксинский, что значило «негостеприимное море», но после
освоения его берегов колонистами было переименовано.
