Клавдия Маслова
Из уютной полудрёмы меня вырвали чьи-то руки и встревоженные
голоса.
– Госпожа. Госпожа, ну очнитесь же. Не время терять сознание.
Вам нужно постараться вытолкнуть ребёночка, – как будто через толщу
воды слышался мне напряжённый женский голос.
М-да уж, пора заканчивать с турецкими сериалами. Насмотрелась
вчера гаремных страстей про Хюрем[1], вот и лезет в голову теперь
всякая чушь про госпожу и роды.
Наверное, это извороты моей фантази. В свои шестьдесят три года
ни детей, ни внуков я не имела. Неудачно провалилась под лёд в
молодости. Перенесла тяжёлое воспаление придатков, которое оставило
меня бесплодной.
Переживала ли я об этом? Конечно же да! Мы с мужем Лёшей прошли
через стольких врачей, пытаясь завести свою кровиночку, но диагноз
врачей был суров – надеяться на чудо не стоит. Так супруг от меня
ушёл, когда мне не было ещё и тридцати. Были и слёзы, и истерики,
но со временем пришло смирение. Я научилась находить радости в
простых вещах: общении с сестрой и тремя племянницами, работе в
детском саду, где воспитывала чужих детишек, а после начались
поездки в санатории с такими же неунывающими пенсионерками, как и
я.
– Леди Клаудия, ну очнитесь же! Сейчас жизни – ваша и малыша –
зависят от этого, – с каким-то отчаянием уговаривал меня странный
голос.
Когда зашла речь об угрозе ребёнку, я заметно напряглась, с
трудом открывая глаза. Веки как будто были налиты свинцом. Зрение
сфокусировать удалось не сразу, а когда картинка обрела чёткость,
то только шок удержал меня от того, чтобы заорать.
Я лежала не на своей уютной постели с дорогущим ортопедическим
матрасом, который купила в кредит пару лет назад, а на огромном
ложе с толстыми резными деревянными столбами, удерживавшими
старинный балдахин с бархатными шторами цвета лаванды.
Надо мной склонилась незнакомая пенсионерка, одетая в
старомодный чепец, коричневое платье и белый длинный передник.
– Что за бред? – сипло пробормотала я, удивляясь тому, что голос
совсем не походил на мой.
– Слава Матери! Леди Клаудия, вы пришли в себя, – вымученно
улыбнулась незнакомая дама, подняв мою руку, чтобы нащупать
пульс.
– Не думаю. Я всё ещё сплю. Да точно, – ответила я своей
бредовой фантазии, увидев, что узкая ладошка с длинными
аристократическими пальчиками никак не могла быть моей.
Слишком беленькая, ухоженная и молодая конечность была, чтобы
принадлежать мне.
– Ну что вы, госпожа. Не время сейчас капризничать. Вам нужно
разродиться, как можно скорее. Понимаю, что больно, но вам нужно
тужиться чтобы избавиться от тягости, – с мягким укором произнесла
женщина.
– Ага, тужиться. Ха-ха… Ой! – хотела рассмеяться я, но живот
скрутило такой болью, какой мне не приходилось помнить.
Спазм сжал мышцы настолько сильно, что я приподнялась на локтях,
не в силах хотя бы вздохнуть. Если бы не боль, то заорала бы от
вида своего (или не совсем своего) юного тела с большущим круглым
животом.
Когда стало казаться, что я больше просто не вынесу, то спазм и
боль внезапно отступили, позволяя мне обессиленно упасть на
подушку.
– Вот так! Какая вы умница, госпожа. Уже и головка показалась.
Ну теперь всё у нас наладится. Надо только немного ещё
поднапрячься, – где-то в изножье ворковала повитуха, наверное, а я
только тяжело дышала, пытаясь понять, что происходит.
С ума сойти! Неужели это не сон? Хотелось сказать «ущипните
меня», но тут очередной спазм скрутил так, что все прочие мысли,
кроме того, как пережить этот ужас, вылетели из головы.
Болезненные схватки накатывали одна за одной, давая мне всё
меньше времени на передышки. Эта агония всё длилась и длилась. И
мне уже стало не важно, бред это или непостижимая реальность.
Хотелось только, чтобы поскорее всё кончилось.
