– Юль! И ничего не планируй на
завтра! – уже в дверях застал меня окрик родительницы.
– Ма-ам! – возмущенно воскликнула я.
– Мы уже собрались с девчонками в клуб. Праздник же!
– Вот именно. Праздник, – как всегда
аккуратно одетая и с идеальной укладкой, словно вообще никогда не
спит, мама появилась из своей комнаты, и я устыдилась за неряшливо
закрученный на затылке пучок – что поделать, если сон для меня
важнее прически. – Ты забыла, что у тети Лиды завтра юбилей?
И правда, забыла. Вот же ж,
угораздило тетушку родиться именно восьмого марта, а я теперь
страдай. Не пойти точно не получится. И в то время, как я буду
зевать на семейном ужине, по неизвестно какому разу слушая истории
родственников, подружки будут отжигать в стрип клубе, куда мы в
тайне от родаков собрались сходить. Еще, наверное, и фотки слать
будут, заразы. Я их знаю.
– Кстати, Лида говорила, что Лешка
приехал, – оторвал меня от размышлений голос мамы.
А?
– Она по телефону едва не оглушила
меня, когда расхваливала каким он вырос красавцем. Рот закрой, –
взглянув на меня, усмехнулась она.
И только тогда я поняла, что стою,
как ворона, открыв рот. Вздрогнула и так резко сжала челюсти, что
клацнули зубы. Вот уж не знала радоваться этой новости или нет.
Лёха – сын тети Лиды, а,
следовательно, мой кузен. Я запомнила его белобрысым мальчишкой.
Поскольку он был старше года на три, то родители, занимаясь
чем-нибудь, оставляли меня на него. И вместо кукол, я играла в
машинки, а больше дралась. Дрались мы всегда и по любому
поводу.
Почему-то всегда, стоило мне взять
игрушку, как оказывалось, что Лешка хотел играть именно ей. Когда
родители укладывали нас спать, то дрались из-за подушки. Я видите
ли забирала самую удобную. А еще он постоянно говорил, что я
девчонка, а значит слабачка и нытик. И так это обидно звучало, что,
доказывая обратное, я бросалась в драку. От наших визгов и воплей
казалось вот-вот упадет потолок, и родители, прибежав, растаскивали
нас красных и взъерошенных по разным комнатам.
– Алешка, зачем ты бьешь Юлю? Она же
девочка, а девочек обижать нельзя, – наставляла тетя Лида свое
чадо.
– Юленька, разве можно драться, ты же
девочка, – вторила ей моя мама.
– Она первая начала-а-а, – размазывая
слезы по лицу и показывая матери укушенную руку, ныл Лёха.
– Нытик и плакса – высунувшись из-за
спины мамы, торжествовала я, усыпанная выдранными волосами.
– Сама плакса! – не в силах стерпеть
такую несправедливость, он снова бросался на меня с кулаками, и
тогда нас окончательно разводили по разным этажам.
Наша война закончилась неожиданно –
тетя Лида и дядя Дима разошлись.
Дяде предложили работу в Англии, и он
не собирался отказываться, а тетя, не помню по какой причине, не
могла уехать. Они долго и тяжело решали с кем остаться Лёшке, но в
конце концов тетя поддалась на уговоры, что там у сына будет больше
возможностей. Стиснув зубы и скрепя материнское сердце, отпустила
сына с отцом.
Помню, что в семье долго обсуждали и
осуждали ее решение. Кто-то восхищался мужеством и самоотречением,
а кто-то называл бесчувственной и кукушкой. Тогда я не знала, что
это значит, а сейчас могу только догадываться, насколько ей было
больно вдали от сына и обидно от несправедливых обвинений.
– Сколько вы не виделись? Лет
десять-двенадцать? – голос мамы прервал мои размышления.
– Где-то так, – задумчиво подтвердила
я.
– И не узнаете, наверное, друг друга,
когда увидите, – усмехнулась она. – Помнишь, как какие бои
устраивали. Интересно, каким он стал.
Меня преследовал тот же вопрос. Если
остался таким же противным, как в детстве, то, боюсь, что день
рождения тетушки доставит мне еще меньше удовольствия, чем я
предполагала.
