– Ну что, давай знакомиться!
Меня зовут Лида, хотя для большинства я Шевцова Лидия Михайловна, довольно успешная бизнесвумен, и я… Нет, не алкоголик. С некоторых пор вообще спиртное почти полностью исключила: вредно для фигуры, как кофе для лица. А я всё ещё пытаюсь отсрочить своё неизбежное старение. Косметологи, правильное питание и тренажёрный зал: последние пару лет моя жизнь похожа на марафон, где главный приз – вечная молодость. Не готова я стареть. Поэтому вся моя жизнь в последние два года чётко расписана.
Тем не менее сегодня мне исполнилось (страшно вслух произнести!) целых сорок два года. Сорок два!
Спросишь, как я отметила эту знаменательную дату? Хм…
С утра приехала в один из своих бутиков – там уже встречали с цветами и подарками. Девчонки, совсем молодые сотрудницы, с такими счастливыми лицами вручили этот букет, будто статуэтку «Оскар», не меньше, и заглядывали мне в глаза, словно ждали… Чего ждали? Реакции, эмоций? Так нет у меня эмоций. Никаких. Умерли. С того самого дня. Уже пять лет и два месяца, как я умерла. Вся. С того самого дня, как пропал он, мой Антошка, мой единственный сынок…
Мы так ждали его возвращения из армии, приготовили его комнату. А он – просто пропал. Отзвонился, что уже в Москве, ждёт пересадку. И всё. Я до сих пор не понимаю, как человек может взять и раствориться.
Сначала страха не было. Волнение – да. Но то на телефон грешили: сел, связь не ловит, и прочее. Потом, когда из поезда, на котором он должен был приехать, вышли все пассажиры, кроме него, на самого Антошку злились, что не звонит, не пишет, где он. Молодой. Может, встретил знакомого и решил задержаться, – так ты предупреди. Потом пришла паника. И ожидание. И оно длится уже пять лет и два месяца.
Всё не могу научиться жить без него. Не могу и не хочу. Я ведь поклялась защищать его хоть от всего мира. А в итоге…
Мне не раз говорили, что я слишком «ушла» в Антона, что разрушаю себя изнутри и теряю семью. Да, с того дня всё пошло кувырком.
Но мне столько пришлось выдержать, чтобы он только смог появиться на свет. А сколько ещё после его рождения?! Мне было всего семнадцать, когда забеременела. Как тогда казалось – от любимого и любящего парня. Но все пылкие признания испарились вместе с самим будущим папашей, стоило мне только заикнуться о беременности. А моя мать – та вовсе начала называть меня отбросом, малолетней шлюхой. И требовала избавиться от ребёнка. Не давала есть нормально, заставляла тяжести таскать. Помню, приспичило ей газовую печь передвинуть, чтоб помыть за ней. Да уж, сейчас и вспоминать жутко. Я тогда уже восхищалась, какой у меня сынок, цепляется за жизнь. Почему-то с первых дней была уверена, что у меня сын.
И когда в роддоме весь сморщенный и красный Антошка лежал, надув губы, и сжимал своим миниатюрным кулачком мой мизинец, я твёрдо решила, что он не будет называть бабушкой человека, от которого в его сторону было слышно только то, что он выродок и позор на её голову.
Мой сынок, мой мальчик. Сколько всего мы успели пережить, пока были вдвоём. И на рынке я торговала, а он рядышком, в коляске. Пелёнкой закрылась, покормила, и снова за прилавок. И переезды из одной съёмной квартиры на другую. Но я ни разу не пожалела о своём выборе. Мой сын – моя жизнь.
Леру я тоже люблю. Но с ней всё было гораздо спокойнее, проще. Мне уже не нужно было думать, чем кормить ребёнка, и, считая деньги, решать: ехать на работу на автобусе или выйти пораньше, а на сэкономленные деньги купить ребёнку молока?
У Леры уже был папа. В смысле, есть. О таких, как мой муж, говорят: «Как за каменной стеной». Это правда. Все годы семейной жизни он был и главным добытчиком, и опорой. К моменту нашего знакомства Антошка уже шёл в первый класс.
