Сон был такой приятный, что глаза открывать совершенно не хотелось. Ведь знаю, что стоит проснуться – и опять в какой-нибудь гадости окажусь, вроде древнеанглийского трактира с полчищем блох под соломой, скандинавского холодильника под названием «Митгард» или египетской пустыни с полным отсутствием санитарных условий. Лучшим вариантом было бы проснуться в родном отделе внутренних дел. Пусть даже Рекс с Альбатросом на моем имени свое остроумие немного пооттачивают, я их даже до смерти загрызать не буду.
Но рассчитывать на это не приходится. А судя по отсутствию запаха отработанного бензина, мы снова с сослуживцами оказались в какой-то дыре, где даже черно-белых телевизоров нет, о комплексных витаминных добавках никто не слышал, антиблошиных ошейников не изобрели, а общий уровень цивилизации находится где-то между изобретением колеса и поисками способов того, куда это колесо пристроить. Нет, я определенно не хочу просыпаться. Пусть уж и дальше птички щебетать продолжают, раз им делать больше нечего, теплый ветерок шерсть на загривке перебирает и травинка нос щекочет. Раз мы не дома, так тому и быть. Но я этот мир видеть не хочу и глаза открывать не собираюсь!
– Мурзик, ко мне! Хватит под шланг косить. – Это мой хозяин снова альфа-лидера из себя корчит. Угораздило его раньше других очнуться. Теперь точно спокойно полежать не даст. Сейчас за уши трепать начнет. Он, садист, всегда так поступает, когда я делаю вид, что спокойно сплю.
– Мурзик, вставай, кому сказал! – Ну вот, я же говорил, за уши треплет. – Вставай, говорю. Или на прививку к ветеринару сейчас пойдем.
Ой, напугал! Ты сначала найди тут ветеринара или, на худой конец, хотя бы шприц. Не уверен, что тут вообще какие-нибудь способы лечения, кроме отсечения головы, знают…
– Что, Сеня, все-таки решил пса врачу показать? – А это наш самый главный умник проснулся. Ваней Жомовым называется. – Давно пора, если уже не поздно. Давай я с тобой в первую ветеринарную схожу. Там у тестя сестра работает. А кстати, где мы?..
– В Караганде. Да, Сенечка? – Так, и Попов готов. Язвит спросонья. Это у него всегда так, пока не позавтракает.
Ладно, придется и мне глаза открывать. Все равно в покое теперь не оставят. Да, чтобы вы тоже с вопросами не приставали, сразу скажу, кто мы такие и почему в разгар рабочего дня не на службе находимся. Не думаю, что среди вас найдется кто-нибудь, кто о наших прошлых похождениях не слышал, но если таковые присутствуют, давайте знакомиться. Зовут меня Мурзик, и я не кот, а кобель немецкой овчарки, пяти лет от роду и самых чистых кровей. Родословную приводить не буду, потому как от перечисления всех моих предков даже настоящий любитель генеалогии уснуть может, а рядовой обыватель уже на втором имени язык сломает. В общем, придется вам на слово мне поверить и мою породистость принять как аксиому.
Профессия у меня не самая популярная, но меня она вполне устраивает. Я служу в милиции. Причем не один, а вместе со своим хозяином, Рабиновичем Семеном Абрамовичем. Он у меня тоже еврей породистый, но о своих предках предпочитает не распространяться. Те два товарища, которые спросонья болтать любят, – Жомов и Попов – тоже менты. Причем не обычные. Если мой хозяин кинологом служит, то есть за мной присматривать приставлен и, по идее, меня холить и лелеять обязан, то Ваня у нас омоновец, а Андрюша экспертом-криминалистом подвизается, в чине младшего лейтенанта. Все о второй звездочке на погоны мечтает и о том, сколько новых рыбок себе в аквариум на соответствующую прибавку к зарплате купить сможет. Правда, не знаю, дождется ли когда-нибудь, потому как с нашим образом жизни скорее прописку в сумасшедшем доме получить можно, чем запись о повышении в личное дело внести.
