Было то проклятое время года, когда в воздухе стоял запах горящих детских тел.
С тех пор как Дэн Ламберт впервые его почувствовал, он больше не мог есть жареную свинину. До августа 1969 – го, когда ему стукнуло двадцать, его любимым блюдом было барбекю из свинины – ароматное, с хрустящей корочкой, политое красным соусом. На двенадцатый день этого месяца одного запаха было достаточно, чтобы его начинало мутить.
Он ехал на восток по 70 – й улице Шривпорта, навстречу ослепительному блеску утреннего солнца. Солнечные лучи, отражаясь от капота серого грузовичка, били в глаза, и голова опять разболелась. Эта боль была Дэну хорошо знакома. И она сама, и ее причуды. Иногда она обрушивалась на него, словно кузнечный молот, иногда действовала с аккуратностью скальпеля хирурга, а во время самых сильных приступов накатывалась волнами. Ударит – и унесется прочь, словно водитель, сбивший прохожего и стремящийся побыстрее смыться с места происшествия. В такие минуты ему оставалось только глотать бессильную злость и ждать, пока он снова придет в себя.
Умирать всегда тяжело.
Этим августом 1991 года, в лето, которое выдалось самым жарким за всю историю Луизианы, Дэну исполнилось сорок два года. Но выглядел он лет на десять старше, и его худое лицо было изборождено глубокими морщинами – следы непрестанной борьбы с болью. Дэн знал, что в этом сражении ему не выйти победителем. Если бы ему сейчас точно сказали, что он проживет еще три года, Дэн вряд ли бы обрадовался; сейчас – самое время. Бывали дни достаточно сносные, бывали – просто ужасные. Но он не привык уступать, какими бы тяжелыми не были обстоятельства. Его отец был трусом, но воспитал далеко не труса. По крайней мере в этом Дэн мог черпать силы. Он катил вдоль прямой, как стрела 70 – й улицы, мимо аллей, закусочных и припаркованных рядом автомобилей. Он ехал навстречу безжалостному солнцу и запаху горелого мяса.
Карнавал коммерции на 70 – й улице был представлен двумя десятками ресторанчиков, где готовили барбекю – именно оттуда поднимался к опаленному небу этот убийственный запах. Было только начало десятого, а термометр на фасаде Френдшип-Банка уже показывал тридцать градусов. Безоблачное небо казалось белесым, словно выцветший ситец, а солнце – пылающий шар расплавленного олова – обещало еще один день страданий для жителей всех штатов на побережье Мексиканского залива. Вчера температура перешагнула за сорок, и Дэн подумал, что сегодня она подскочит до такой степени, что голуби будут поджариваться на лету. Раз в неделю после обеда накрапывал дождик, но его хватало только на то, чтобы превратить улицы в удушающую парилку. Ред-Ривер несла свои грязные воды через город к болотам, и воздух подрагивал над серо-стальными громадами зданий, маячивших на горизонте.
Дэн остановился у светофора. Тормоза негромко взвизгнули – колодки пора было менять. На прошлой неделе он получил заказ на перевозку старой мебели, и этих денег хватило, чтобы сделать месячный взнос за пикап, купить запчасти и отложить несколько долларов на всякую мелочь. Тем не менее, предстояло еще уладить один вопрос – весьма деликатный. Дэн просрочил два предыдущих взноса, и теперь ему нужно было умасливать мистера Джарета, чтобы тот предоставил отсрочку. Впрочем, мистер Джарет, управляющий кредитами в Первом Коммерческом Банке, понимал, что Дэн переживает трудные времена, и давал ему некоторое послабление.
Теперь боль затаилась за глазными яблоками. Она засела там, как рак за камнем. Дэн нашарил на соседнем сиденье белый флакон с аспирином, бросил на язык две таблетки и разжевал их. Зажегся зеленый, и он поехал дальше, к Долине Смерти.
