Павел Николаевич Елецкий, коллежский советник, 32 лет. Петербургский чиновник; холоден, сух, неглуп, аккуратен; одет просто, со вкусом. Человек дюжинный, не злой, но без сердца.
Ольга Петровна Елецкая, урожденная Корина, его жена, 21 года. Доброе, мягкое существо; мечтает о свете и боится света; любит мужа, ведет себя весьма прилично. Хорошо одевается.
Василий Семеныч Кузовкин, дворянин, проживающий на хлебах у Елецких, 50 лет. Носит сюртук с стоячим воротником и медными пуговицами.
Флегонт Александрыч Тропачев, сосед Елецких, 36 лет. Помещик 400 душ, не женат. Высокого роста, виден собою, говорит громко, рисуется. Служил в кавалерии и вышел в отставку поручиком. Ездит в Петербург и собирается за границу. По природе грубоват и даже подловат. Одет в зеленый круглый фрак, гороховые панталоны, шотландский жилет, шелковый галстух с огромной булавкой. Носит лакированные сапоги и палку с золотым набалдашником. Острижен коротко, à la malcontent[1].
Иван Кузьмич Иванов, другой сосед, 45 лет. Смирное и молчаливое существо, не лишенное своего рода гордости, друг Кузовкина. Охотно грустит. Носит старенький коричневый фрак, вымытый желтоватый жилет и серые панталоны. Очень беден.
Карпачов, тоже сосед, 40 лет. Очень глупый человек, с усами, нечто вроде адъютанта Тропачева. Не богат. Носит венгерку и шаровары. Говорит басом.
Нарцыс Константиныч Трембинский, дворецкий и метрдотель Елецких, 40 лет. Пронырлив, криклив, хлопотлив. В сущности большая бестия. Одет хорошо, как следует дворецкому в богатом доме. Говорит правильно, но с белорусским произношением.
Егор Карташов, управитель, 60 лет. Пухлый, заспанный человек. Где можно крадет. Одет в долгополый синий сюртук.
Прасковья Ивановна, кастелянша, 50 лет. Сухое, злое и желчное существо. На голове носит платок; ходит в темном платье; шамкает.
Маша, горничная, 20 лет. Свежая девка.
Анпадист, портной, 70 лет. Дряхлый, выживший из ума, изнуренный и севший на ноги дворовый человек.
Петр, лакей, 25 лет. Молодой, здоровый парень. Зубоскал и балагур.
Васька, казачок, 14 лет.
Сцена представляет залу в доме богатого помещика; направо два окна и дверь в сад; налево дверь в гостиную; прямо – в переднюю. Между окнами раздвижной стол, на столе шашечница. Спереди налево другой стол и два кресла. Между гостиной и передней вход в коридор.
Трембинский (за сценой). Это беспорядок! Я во всем здесь нахожу беспорядок! Это непростительно!.. (Входя в сопровождении Петра лакея и казачка Васьки.) Я имею формальное предписание от госпожи! Меня здесь все должны слушаться! (К Петру.) Понимаешь ты меня?
Петр. Слушаю-с.
Трембинский. Госпожа с своим супругом сегодня сюда приехать изволят… – меня вот наперед прислали, – а мы что здесь делаем? Ничего! (Обращается к казачку.) Ты зачем здесь? Шататься тоже любишь, а? Ничего не делать тоже? (Схватывает его за ухо и держит.) Даром хлеб есть? Это вы все любите даром хлеб есть! Знаем мы вас! Вон! на место! (Казачок уходит. Трембинский садится в кресло.) Совсем, ей-богу, замучился! (Вскакивает.) А что ж портного мне не представляют? Где ж, наконец, этот портной?
Петр (глянув в переднюю). Пришел портной-с.
Трембинский. Что же он не входит? Чего дожидается? Поди сюда, братец ты мой, как тебя зовут?
(Входит Анпадист и становится у дверей, заложив руки за спину.)
Трембинский (Петру). Это портной?
Петр. Точно так-с.
Трембинский. (Анпадисту). Сколько тебе лет, братец ты мой?
Анпадист. Семидесятый годок пошел, батюшка.
Трембинский (Петру). И другого нет у вас портного?
Петр. Никак нет-с. Был другой, да негодным оказался. По причине косноязычья.
Трембинский (поднимая руку к небу). Что за беспорядки! (
