Она мое искушение, но нам
нельзя. Дочь моей сводной сестры. Мое наваждение. И мое
наказание.
—Ты никуда не пойдешь, девочка. В
комнату бегом, — цежу, наблюдая, как она испепеляет меня злобным
взглядом. Он проходится по мне бритвой. Остро, но я заслужил.
—Пойду, пойду и буду делать там все,
что захочу, — стискивает тонкую ткань платья в руке и старается не
смотреть в глаза. Разукрашенная, красивая, зараза.
Не платье, а издевательство. Я
скорее прикую тебя к батарее, чем позволю мужикам пялиться на тебя
полуголую.
Сука, выедает мозги просто эта
ситуация.
—Хочешь, чтобы тебя отымели в
туалете? Так видишь себе приятное времяпровождение? Как заправская
проститутка? — Света дергается как от пощечины. Слезы
наворачиваются на глаза цвета чистого неба. Опять довел.
Она мне не племянница. Не
племянница. Она мне никто. Если повторять часто, смогу наконец-то
осознать.
—Как ты…мог? — голос срывается,
девочка упорно пытается сдерживаться. Слушай и злись, но поднимись
в свою комнату, не беси больного на голову придурка.
Взгляд утекает в обтянутую
тонкой тканью сочную грудь.
Не смотри туда, не смотри. Нельзя.
Рашидов сотрет тебя в порошок. Да и сам ты не посмеешь ее
коснуться. Больше нет.
Фигурка начинает мелко дрожать, от
обиды или от боли, не ясно. Она обхватывает себя руками и смотрит
на меня своими невозможно чистыми глазами в то время, как я
впитываю ее страх и возбуждаюсь. Содрать одежду и разложить
на столе. Хватая за пышную блондинистую копну волос. Срывая с губ
крик наслаждения. Ублюдок.
Все тело словно в огне.
—А хотя да, я именно такой и
буду. Ты ведь теперь ожидаешь от меня только этого.
Контрольный выстрел в голову,
сейчас. Я переломаю ноги любому, кто подойдет к тебе. А потом
закатаю в асфальт.
Света хватает сумочку на бегу,
ноги на высоченных каблучищах заплетаются. Пытаюсь поймать, но она
злобно вырывается, скребется как кошка. Со спины вдалбливаю в тело,
распластываю по груди. Маленькая нежная и не моя. Никогда не будет
моей.
Нам нельзя.
— Отвали от меня, придурок, иди к
своим проституткам и им указывай, что делать. Я все папе расскажу!
ВСЕ!
В этом все звучит конец для нас
обоих. Да я сам готов сказать уже, сам!
—Зачем ты доводишь меня, Света?
Зачем? — голос хрипит, скольжу кубами по волосам на загривке. Это
взрыв сверхновой. Это мое безумие.
—Отпусти меня, — слезы текут по
щекам девушки и оседают на моих ладонях.
Плач кислотой выедает
внутренности.
—Не могу.
—Отпусти меня, отпусти, —
вырывается, но делает хуже только себе. —Я хочу свободы! Ты мне
вообще никто!
Я, черт возьми, счастлив, что мы
чужие люди.
—Перетопчишься, — блокирую ноги
своими. Нежный запах ванили сводит с ума. Ну что за наказание?
Я никогда не дам тебе свободы.
—Я все равно сбегу!
Отрывисто разворачиваю ее к себе и,
цепляясь за подбородок, шиплю в полу распахнутые губы:
—Только попробуй, мать твою!
—Ненавижу тебя, ненавижу, — кричит и
бьет маленькими кулачками по груди.
—Тем более, мне терять нечего, — сдавливаю фигурку, втискивая в
пространство между двумя колоннами. Глаза Светы расширяются от
ужаса.
Бойся меня, правильно.
НИКИТА
Парилка в помещении подпольного
казино кажется логичной, а баба рядом со мной уже нет. Раздражает.
Но зато все как на подбор. Блондинка и голубые глаза.
Сука, опять одно и то же, методичные
попытки стереть из памяти образ той, которая и не должна была там
поселиться. Надо переходить на брюнеток, не вставляет.
Суррогат.
—Котик хочет мур? — противный голос
режет ухо. Она не похожа на нее, Макар, не похожа. Только внешность
и то с трудом и раком. Тянется ко мне всем телом, пытается показать
во всей красе. Что я там нахер не видел.