Дни были пока жаркими, а трава по утрам вся в холодной росе.
Соседки жаловались, что помидоры спеть не начали, а уже снимать
пора — почернеют. Меня разбудил Тотошка.
Тотошка — старый маленький йорк. Он достался мне от матери уже
немолодым. Мама исчезла, когда я была ещё ребёнком. Просто
ушла, подкинув меня своей матери. Через несколько лет появилась,
привела ещё и сына. Бабушка меня из комнаты не выпустила, сказала
нечего на эту кукушку смотреть, я подслушивала, они жарко спорили.
Потом мама ушла, а Андрюша остался. Младше меня почти на десять
лет, маленький смешной, как игрушка.
Бабушки не стало, когда мне было пятнадцать. Какие-то
родственники помогли мне с похоронами, мать не появилась, да никто
и не ждал. Месяц мы с Андрюшкой жили почти спокойно. Я отводила его
в садик, потом в школу бежала. Потом про нас вспомнили в социальной
защите, пришли защищать.
— Хотя бы в один детский дом можно? — просила я.
— Не знаю, как распределят, разница в возрасте у вас
большая…
Попали в разные. Потом Андрюшку усыновили, меня такую большую
брать к себе не хотели, да я и сама не хотела. Это — уже другая
история, а мне хочется рассказать про Тотошку. Мать пришла, когда
мне было двадцать пять. Найти меня не сложно было — государство
сохранило мне квартиру бабушки, на этом спасибо. Я открыла и не
поняла даже кто передо мной. Худая изможденная женщина, на голову
косынка повязана. Я к тому времени несколько лет работала
медсестрой, успела поступить на врача и сразу поняла — онкология.
Косынка скрывала облысевшую голову.
— Вам нужна помощь? — спросила я.
— Да. Верочка, не узнаешь?
Я не узнала. Догадалась только. Мама, пусть язык и не
поворачивается её так назвать.
— Что вам от меня нужно?
— Я умираю… Возьми его себе, пожалуйста. Я не могу его одного
бросить.
Потянула за поводок и моему взору предстала маленькая смешная
собачка с бантиком на макушке. Я проследила за маминым взглядом и
поразилась.
— Ты любишь его, — заключила я.
— Да, — спокойно ответила она.
— Детей не смогла своих любить, а собаку любишь.
— Жизнь сложная штука. Вера, возьми его, пожалуйста. Мне совсем
мало осталось. Душа за него болит. Его Тотошка зовут…
Я не смогла отказать умирающей женщине, пусть она за всю свою
жизнь не сумела сделать для меня ничего хорошего. Так у меня
появился Тотошка, пусть мне и сложно было — днем изматывающая
учёба, ночью смены в больнице, чтобы с голоду не умереть. Тотошка
меня принял не сразу, а потом взял и отдал мне всю любовь, которой
не нашлось для меня у матери.
А теперь Тотошка истошно лаял. Хотя лаял громко сказано —
тявкал. Я потянулась и на часы посмотрела — рано совсем. Чертыхаясь
вышла на улицу, вымочив ноги в росе, в деревне Тотошке свободно
разрешалось бегать по участку, даже ночью.
— Чего ты там увидел, демоново отродье? — спросила я подходя
ближе. — Опять еж пришёл?
И напряглась. Калитка была открыта. Её я всегда запирала, для
собачьей, да и своей безопасности. Сейчас она отперта, а моя
собачка разоряется лаем.
Я ничего тут не сажала, времени на это не было да и дача не моя,
но у стены стояла тяпка для борьбы с крапивой. Её я и взяла, как
средство самообороны.
— Тотош? — спросила я уже тише. — Ну что там?
Он лаял где-то за малинником. Я осторожно пошла за ним. Первое,
что увидела — кроссовок. Мужской, размера эдак сорок третьего -
сорок четвёртого. На нем красовалась эмблема именитого бренда, и
что-то мне подсказывало, что это не подделка. Следом за кроссовком
логично шла нога, и собственно весь мужчина целиком.
На мгновение я замерла, разглядывая его. А потом прислонила
тяпку к забору — она явно мне бы не пригодилась. Незваный гость был
ранен. Сильно. Его белая футболка окрасилась алым, местами кровь
побурела и прилепила ткань к коже. Кожа незнакомца была белой с
сероватым отливом, что не мудрено, крови он потерял немало. Тотошка
истошно облаивал мужчину, а тот его похоже и не слышал. Я
наклонилась, пощупать пульс на шее, мой верный пёс зарычал, показав
зубы.
